ЕЩЕ ОДНА ЖЕРТВА ДОЦЕНТА-РАСЧЛЕНИТЕЛЯ
Как историк Соколов погубил человека во время съемок «России молодой»
Соседка студентки СПбГУ Анастасии Ещенко, которую убил и расчленил Соколов, предала гласности детали их романа.
Евгения Лукьянова два года, с 2014 по 2016-й, жила с Анастасией Ещенко в одной комнате студенческого общежития СПбГУ. Соседка говорит, что Настя «была не просто умной — она во всем докапывалась до сути». Анастасия жила скромно: вставала рано, пропадала в библиотеке и архиве. Радовалась, когда удавалось уложиться в 8 тысяч рублей в месяц. Лукьянова опубликовала скриншоты переписки с Ещенко. Судя по всему, о романе с Олегом Соколовым Настя рассказала подруге в январе 2015 года. Преподаватель не хотел, чтобы она ставила в известность об их связи родителей.
«А маме и папе не говорила?» — отправляет ей вопрос соседка.
«Нет, не говорила. Пока еще рано. Соколов так сказал».
Прошло два года, в отношениях проявляется напряженность.
20 ноября 2017 года. Настя: «Еще и усталость от университета, переезды, я живу между его домом и общагой. Я стараюсь, я не бросила начало XX века, стараюсь себя не забивать. От этого ни мне, ни ему нехорошо. Да и просто разговоров не хватает, простых и чистых».
Женя: «Ты себя все меньше чувствуешь собой?»
Настя: «Да. Именно так».
В прошлом Олег Соколов получал условный срок в связи с гибелью человека на затонувшем во время съемок фильма судне. Об этой истории мы поговорили с петербургским реконструктором Рудольфом Пожогиным.
«Россия молодая» — советский 9-серийный сериал режиссера Ильи Гурина по роману Юрия Германа, впервые показанный в начале 80-х. В картине о петровском времени сыграли Борис Невзоров, Александр Фатюшин, Олег Борисов, Дмитрий Золотухин и другие актеры.
— Рудольф Андреевич, как вы познакомились с Олегом Соколовым?
— Я организовал в 1969 году Петровский военно-морской исторический клуб. Эту идею поддерживал райком комсомола, которым руководила Валентина Матвиенко. Соколов ко мне пришел в 1979 году, когда был еще студентом. Он интересовался историей, а я привечал единомышленников и представил его в райкоме. Мы переоборудовали рыболовные суда, декорируя их под петровское время, так как клуб у нас был Петровский. Наши корабли активно привлекали для киносъемок.
В клубе не хватало командиров, поэтому я проводил подготовку судоводителей, после чего они сдавали экзамен в ГИМС (Государственной инспекции маломерных судов). И вот Соколов начал проситься, чтобы его поставили командовать кораблем. Я сказал, что надо сначала изучить корабельное дело, сдать экзамен.
Он больше увлекался сухопутными делами, французской армией, у него уже тогда были приверженцы, а мы интересовались русским петровским флотом. В итоге в клубе сложился антагонизм «русских» и «французов» — последними командовал Соколов. У нас его называли «фанфароном».
Каким-то вещам я не придавал значения, но стал замечать, что он рвется командовать, при этом увиливает от тяжелых работ. Например, когда надо было сделать пирс, здание караулки, убрать территорию, он говорил, что не может, потому что учится в университете. При этом взрослые люди, которые помогали мне по клубу, пеняли ему: «Это тебя от работы не освобождает».
В общем, от работ он продолжал увиливать, но хотел командовать кораблем. Я сказал: не вопрос, сдай экзамен в ГИМС — пожалуйста. Когда он сдал экзамен, я спросил: «Все нормально?» — он ответил, что да. Уже позже выяснилось, что он сдал экзамен не на 75 сил, как положено для наших судов, а на 25 — думал, что это проще, хотя программа одинаковая. Так или иначе, я поставил его командовать лучшим кораблем, он назывался «Святой Георгий».
— Большой корабль был?
— Большой, двадцать метров длиной, восемь орудий, трехмачтовый, с полным корабельным вооружением. Красивый был корабль — он во многих съемках принимал участие: «Юность Петра», «В начале славных дел», «Звезда пленительного счастья»; в фильме «Нос» Ролана Быкова он ходил по Неве. Несколько раз участвовал в празднике выпускников «Алые паруса». И вот нас пригласили на съемки «России молодой»…
На съемках «России молодой» в 1981 году нам нужно было идти к Выборгским шхерам. Я сказал: «Будешь идти строго за мной по фарватеру, никуда не сворачивай — как я маневр делаю, так и ты, повторяй». Я рассчитывал, что Соколов, может, и не волокет в морском деле, но раз уж медведя можно научить кататься на мотоцикле… К тому же под мотором корабль был очень хорошо управляем. В парусах Соколов не разбирался — я и сказал ему их не ставить.
Когда мы дошли до Кронштадтского форта, уже завечерело, и я решил там заночевать — в закрытой гавани форта Обручев. С нами был заместитель директора картины «Россия молодая», и он, конечно, был против остановки, потому что каждый съемочный день стоит больших денег. Тем не менее я настоял: ночью не пойдем. Утром ветер посвежел — я сказал, что с моря идет большой накат волны и стоит переждать, к тому же по прогнозу был шторм. Тогда Соколов с этим директором начали уговаривать меня идти. Я отказывался, Соколов кричал: «Что мы, не моряки?!» — и все такое. Я подумал: ладно, пойдем, сейчас вас потреплет — поймете. А судно крепкое, оно выдержит… И мы вышли в море. Шли против волны, нас качало, ребята, конечно были в восторге: шторм! Смотрю, «Святой Георгий» начал отставать. Я решил развернуться и идти рядом, ближе к ним. Подошли, смотрю — корабль уже «клюнул» носом. Думаю, надо подойти, подхватить. Оказывается, Соколов решил пофорсить: поставил часть парусов и открыл люки, ведущие в трюмы. Волны по палубе перекатываются, заливают трюм… Мы потом спрашивали у Соколова: «Зачем ты люки открыл?!» Он говорит: «Так было красивее на палубе». Говорит, думал, это не страшно, ведь судно деревянное, оно не потонет. Неужели он не знал, что рота солдат загрузила туда пять тонн балласта, булыжники — для устойчивости?..
В общем, судно начало тонуть. Ребята из команды были в спасательных нагрудниках, довольно быстро их разбросало по волнам вокруг. Только один человек, ученый-биолог Владимир Сорокин, который был на борту, запутался в снастях и не мог выбраться.
Он у нас был оформлен сторожем: тоже интересовался историей, пришел в клуб, помогал в работах, просил записать его хоть кем. А у нас как раз был прецедент в Новой Ладоге, когда часть судов ограбили. Так ученый-биолог и стал сторожем. (Журналист Александр Невзоров на днях рассказал, что знал Владимира Сорокина в свои школьные годы, и биолог оказал на него огромное влияние. По словам Невзорова, Сорокин был
редким энтузиастом своего дела: дневал и ночевал в Зоологическом музее. Одним из его увлечений была реконструкция облика динозавров. — Авт.)
Двое подростков пытались вытащить Володю из снастей, а корабль уже заливала вода. В это время Соколов стоял на корме — эти ребята бросились к нему за помощью, а он ничего не сказал, прыгнул в шлюпку, которая была привязана у корабля, и начал отгребать.
— То есть люди в этот момент еще оставались на корабле?
— Да, эти двое подростков, которые пытались спасти Сорокина. Но и им в итоге ничего не оставалось делать, кроме как прыгнуть в воду. Мы вылавливали людей. Я подходил к каждому — а их разбросало довольно далеко из-за сильного волнения, — подобрал пятнадцать человек. Еще полчаса потом оставался в районе крушения, надеялся найти Сорокина, но он погиб. Ему около тридцати лет было…
Когда у меня на борту появился совершенно сухой Соколов, я ему ничего не сказал. Но когда мы прибыли обратно на форт, ребята возмущались его поведением, многие говорили, что его «надо там же повесить».
Мы вернулись в Ленинград — съемки продолжались. Киностудия настаивала на том, что съемки не должны прерываться. Я дирекцию поставил в известность о ситуации. Они сначала сказали, что будут поднимать корабль, вели переговоры со спасательным отрядом, но, видимо, это оказалось накладно, или по другим причинам… — в общем, корабль поднимать не стали.
— Глубина там большая?
— Порядка двадцати метров. Поскольку погиб человек, историей заинтересовалась прокуратура, потом началось следствие. Я со своей стороны рассказывал, как все было. Потом был суд — Соколова признали причастным к гибели человека. Мне тоже досталось, ведь я доверил ему корабль. На суде Соколов все время пытался выгородить себя, кричал: «Не виноват!», выступал против меня, говорил непристойности. В итоге даже прокурор ему сказал: «Как вы можете говорить такое про человека, который спас вас?!» Соколову дали условный срок, в тюрьме он не сидел. Мне кажется, он и сейчас ведет себя так, будто надеется на каких-то покровителей, хочет опять ускользнуть. Тогда клуб закрыли, ребят распустили, а я пошел в спасательный отряд — тот самый, который должен был поднимать наш корабль со дна. А по Соколову было видно, что он не раскаивался: он веселился, жил, ничего в человеке не шевельнулось, понимаете?
Я ходил к семье погибшего: у него остались мать и брат. Соколов со мной идти отказался. И сейчас заметно, что он думает о себе: просит в камеру очки, книги… Я жалею, что раньше его не раскусил. Кто же знал, что такое вырастет!
Анастасия СЕМЕНОВИЧ.