ЗАНОВО РОЖДЕННЫЕ В КУКУРУЗЕ
Герой России Дамир Юсупов рассказал о аварийной посадке, стае чаек и как вернулся к полетам
К командиру Airbus A-321, Герою России Дамиру Юсупову, после того как 15 августа 2019 года он посадил терпящий крушение самолет (напомним, в двигатель попали птицы) на кукурузное поле и тем самым спас 233 пассажира, до сих пор приковано пристальное внимание. Дамир рассказал нам про обратную сторону славы и свою жизнь до и после «чуда на кукурузном поле».
— Вас считают своим в Игарке — небольшом городке Красноярского края, расположенном на протоке Енисея.
— Это моя родина, я в Игарке родился. Отец попал в заполярный городок после окончания Сызранского военного авиационного училища летчиков. В Игарку он привез с собой молодую жену, мою маму. Она окончила в Сызрани медучилище, стала фельдшером, работала в Игарке в аэропорту — проводила предполетный осмотр, проверяла здоровье пилотов, а также диспетчеров. Отец работал в гражданском вертолетном отряде. Занимался перевозкой грузов и багажа.
В Игарке прошли мое детство и юность. А детские впечатления — самые сильные. Этот городок находится в Заполярье, в зоне вечной мерзлоты. Там даже есть Музей вечной мерзлоты. Дома построены на сваях, но даже они со временем начинали «плыть». И тогда жильцов в срочном порядке переселяли.
В память врезалось, как однажды в детстве глянул на градусник, а там — минус 51! По радио зимой порой объявляли: «В связи с низкой температурой занятия в школе отменяются». Бывало такое, что мы неделями не учились. Хотя школа была рядом.
— Когда ваши родители приняли решение вернуться на родину, в Сызрань?
— В 1993 году, когда грянула перестройка, начал разваливаться Советский Союз. Север раньше хорошо снабжался, люди ездили туда зарабатывать деньги. А потом все рухнуло. Работы не стало, лесоперевалочный комбинат закрылся. Авиация стала потихоньку умирать, полетов стало мало. Люди начали разъезжаться. Родители также приняли решение вернуться в Сызрань. Собрали контейнер, буквально за копейки продали квартиру.
— Давайте поговорим о аварии. Вспомните, как начался тот день, 15 августа 2019 года, когда произошло аварийное приземление.
— Мы встали рано, где-то в 3.30. Вылет у нас был запланирован на 6.15. Обычно мы выезжаем за два часа. Гремела гроза, сверкали молнии. Всем экипажем нас привезли в аэропорт, мы прошли медконтроль, получили полетные документы. Самолет в это время уже сел. Мы поехали на стоянку, экипаж нас уже ждал, произошла сдача самолета. Мы его заправили. Я получил доклад кабинного экипажа, что все готово к посадке пассажиров. Привезли багаж, пассажиров. Все было как обычно.
— «Жуковский» считается сложным аэропортом?
— Нет. Полоса там длинная, хорошая. В плане аэронавигационной обстановки там спокойно. Если взять соседний аэроузел, «Домодедово», как, впрочем, и «Внуково», и «Шереметьево», там очень большой поток самолетов на прилет, на вылет. Бывает, даже очереди создаются. А в «Жуковском» самолетов мало.
— Про птиц к тому моменту слышали?
— Да, слышали, что в «Жуковском» бывают птицы. Там рядом пойма реки. Видели, как они одиночно летают. Но не стаями, как потом было. Я даже не думал, что в районе аэропорта могут быть такие огромные стаи. (Орнитологи потом отметили, что август является самым опасным месяцем, именно в это время «молодняк» «встает на крыло», учится летать. — Авт.)
— Диспетчер вас о птицах не предупреждал?
— У диспетчеров есть стандартная фраза, они всегда предупреждают, особенно летом, когда дают разрешение: «Возможны отдельные перелеты птиц». Повышают бдительность экипажа.
— В тот день летела стая чаек. Один двигатель заглох, второй — потерял две трети тяги. Во время аварийной посадки вы успели сообщить пассажирам о случившемся?
— Ничего не успел сообщить, настолько все было скоротечно. Мы понимали, что касание с землей неизбежно, вернуться в аэропорт уже было нельзя, самолет перешел в постоянное устойчивое снижение. Впереди было поле. Нужно было посадить самолет без крена, без разворота. Были заняты и руки, и голова. В то время было не до сообщений.
— Подобную посадку, на землю, в поле, вне аэродрома, отрабатывали на тренажере?
— У нас по программе на тренажере есть упражнение при приводнении. Там делается уклон на те действия, которые пилот должен успеть сделать, шасси не надо выпускать, какой угол тангажа, скорость. Там не делается оценка, как ты самолет должен посадить. В этом случае трудно предположить, чем все закончится. Акцент идет на отработку действий. Чтобы пилот был готов, знал, что делать, на какие приборы смотреть, чтобы придать самолету посадочное положение. А не на то, какие будут последствия. Посадку на землю мы не отрабатывали, а на воду — такое упражнение есть. Сейчас, может быть, введут и наземную программу.
А вообще у нас все сводится к тому, что нужно посадить самолет на полосу. Мы отрабатываем на тренажере отказ одного двигателя, разворачиваемся, возвращаемся. Отрабатываем отказ гидравлики, когда возникает аварийная электрическая конфигурация самолета, а также менее серьезные отказы. В любом случае полет должен закончиться на полосе.
— Ситуация, связанная с аварийной посадкой A-320 на Гудзон, которая произошла 15 января 2009 года, после того как самолет столкнулся со стаей канадских казарок и у него отказали оба двигателя, разбирается?
— Ее больше крутят для аварийноспасательной подготовки. У нас же проводятся курсы, отрабатываются действия пилотов и бортпроводников при аварийной посадке воздушного судна на сушу и воду, в частности — по эвакуации пассажиров.
— Как оцениваете работу экипажа, который проводил эвакуацию пассажиров 15 августа?
— Бортпроводники вообще отлично сработали. По инструкции дали команду, очень быстро выпустили трапы.
— Вы сами когда и как покидали самолет?
— Когда все уже эвакуировались, прошел по салону, посмотрел, что никого нет, через переднюю правую дверь вышел. Я потом еще много раз спускался и поднимался, выходилзаходил через разные двери. У нас там 8 выходов, все трапы были надуты. Несколько раз обошел самолет. Там трудно было пройти, где-то грязь, комья земли, где-то высокая кукуруза. Вернулся к точке касания, мы ведь потом еще по земле скользили метров триста. Кто-то из пассажиров стал возвращаться, мы их отгоняли.
— Как узнали, что стали Героем России?
— В дороге, когда на следующий день ехал в Полевской, к жене, дочке и сыну. Мне позвонили друзья, рассказали, что об этом передали в новостях. А до этого (у меня были открыты страницы в соцсетях) очень много людей начали писать, и везде было слово «герой». Я не мог понять, почему герой?..
— Как отреагировали на то, что вам присвоено столь высокое звание?
— Было такое состояние… Первые сутки, когда все это случилось, я ночь вообще практически не спал. Удалось подремать буквально полчаса. Второй день опять был на ногах. Еще стресс не прошел. Оказалось, я всем сразу нужен... Надо было еще приехать на работу, меня должны были направить на медобследование. А тут люди стали звонить, поздравлять. Было приятно, но, чтобы радоваться, у меня просто не осталось сил.
— Сложно было возвращаться к полетам?
— Первый полет после аварийной посадки выполнил в 20-х числах сентября. Мне в принципе рейс ставили уже в начале сентября. Но были разные мероприятия, в которых нужно было участвовать. Полеты все переносили и переносили на более поздний срок.
В 20-х числах полетели из Екатеринбурга в Анапу. Со мной на борту был командир эскадрильи. Волнение, конечно, присутствовало, как это бывает, когда долго не летаешь. Но хотелось уже поскорее выполнить рейс, ведь все равно, как бы удачно ни завершилась тогда аварийная посадка, никто не погиб, негатив остался. Хотелось, чтобы этот рейс сложился удачно и перекрыл в воспоминаниях предыдущий.
— Проходили какую-то дополнительную подготовку?
— Во-первых, я прошел психолога, сдал все тесты, прошел всевозможные медицинские исследования. Мне сняли электрокардиограмму, сделали МРТ всего организма. Потом два дня я проходил тренажерную подго
товку. Готовился морально. Как только зашел в кабину, оказался на рабочем месте, сразу успокоился.
— Говорят, что потом вы встречались с хозяином кукурузного поля, куда приземлился самолет. О чем говорили?
— Хозяин — это директор раменского отделения компании, которая занимается сельским хозяйством, они разводят скот, выращивают корма, в том числе кукурузу. Мы приехали к ним всем экипажем, поблагодарили их за то, что они вырастили такую высокую кукурузу. Самолет мягко сглиссировал по ней. Они же поблагодарили нас за то, что так удачно, без крена, посадили самолет, что обошлось без жертв. Но мы им, конечно, никак не помогли. пом Более того, покосили два гектара кукурузы. куру Еще и топливо попало в землю, хоть и небольшая небо ее часть. Расти там какое-то время ничего ниче не будет.
— В конце сентября вы всем экипажем ездили езд на Байконур на запуск космического корабля к «Союз МС-15» к МКС. Как вам предложение пре стать космонавтом?
— Это, конечно, все шутки-прибаутки. Космонавты — люди особенные. Эта профессия требует полной отдачи. У них жесткий отбор по здоровью, они испытывают огромные перегрузки. По полгода работают на МКС в условиях невесомости, живут в замкнутом пространстве. В отряде космонавтов есть ограничения по возрасту. Нет, космонавтом, я себя не вижу. Хотя это, наверное, очень интересно.
— Вы ранее упоминали, что перестали представляться своим настоящим именем, потому что пассажиры очень эмоционально реагируют, когда слышат: «Командир экипажа Дамир Юсупов». Аплодисменты в свой адрес вы слышите?
— Какое-то время я действительно не представлялся. Не хотел, чтобы возник ажиотаж, какое-то волнение среди пассажиров. Это лишняя нагрузка, суета для бортпроводников. Потом стал называть свое имя и фамилию. Что касается аплодисментов, то мы их в кабине не слышим. Как это бывает при посадке. Потому что шум, реверс, двигатели работают громко.
— Как чувствует себя второй пилот, 23-летний Георгий Мурзин, получивший при аварийной посадке ушибы грудной клетки?
— Хочется еще раз сказать ему спасибо. Мы вместе в тот момент боролись со сложившейся ситуацией. Георгий был на больничном, хочется, чтобы он побыстрее выздоровел. Я с ним разговаривал недавно. Он говорит, что хочет летать, что соскучился по полетам. Сейчас у него реабилитация. Он находится в санатории, восстанавливается, ходит в бассейн, на процедуры. А бортпроводники наши уже буквально через три недели начали летать.
— Не поделитесь планами на этот год?
— Мы сейчас заканчиваем ремонт в доме, хотим на следующий год переехать. Это большое событие для нас. Также хочу родителей отправить куда-нибудь отдохнуть. Сам буду летать. География полетов меня устраивает. В принципе менять ничего не хочется.
Планировать что-либо у меня сейчас не получается. Меня просят поучаствовать во многих мероприятиях, форумах. Иной раз даже спрашивают: «А ты что, еще летаешь?» Считают, что я уже медийная личность и должен выполнять представительские функции.
Поскольку я летаю, общественной работой мне приходится заниматься в выходные. А у меня семья, дети. На них совсем не остается времени. А еще надо заниматься самообразованием.
Где ни появлюсь, люди начинают меня узнавать, просят сфотографироваться с ними. Недавно в Хабаровске пришел на базар рыбу купить. И там меня узнали. Стали выражать благодарность. Для меня, если честно, это тяжеловато, я подустал. Их много, я — один.
Я не хотел быть героем, просто хотел выполнить полет. Кто-то упомянул: слава обрушилась. Наверное, это слишком громко сказано. Просто события так сложились. И нам сопутствовала удача.
А «Московскому комсомольцу» я желаю в новом году преданных читателей, успехов, благополучия, чтобы все было хорошо. Всем крепкого здоровья и отличного настроения!