ЗАСЕКРЕЧЕННАЯ КАТАСТРОФА
Подробности драматического спасения 27 моряков, когда подлодкупо С-178 протаранил корабль
Трагедия, случившаяся 21 октября 1981 года в заливе Петра Великого, в Японском море, на 25 лет была засекречена. Дизельная подводная лодка Тихоокеанского флота С-178, которая возвращалась в надводном положении на базу во Владивостоке, была протаранена судном-рефрижератором «Реф-13», которым управлял пьяный старпом. Удар пришелся в левый борт подлодки в районе 6-го отсека. Площадь пробоины достигла десяти квадратных метров. В течение первых минут погибли все, кто находился в 4-м, 5-м и 6-м отсеках. Приняв 130 тонн воды, подлодка затонула на глубине 34 метра. Оставшиеся в 1-м, 2-м и 3-м отсеках 26 подводников продолжали бороться за спасение корабля. Экипаж возглавил старший помощник командира, 27-летний капитан-лейтенант Сергей Кубынин. Почти трое суток в темноте, в холоде, при нехватке кислорода они ожидали помощи. А потом выходили через торпедный аппарат. В громоздком спасательном снаряжении, с двумя баллонами, при дифференте на корму протискивались через 8-метровую трубу диаметром 53 сантиметра. О том, что происходило в те октябрьские дни 1981 года на подлодке, какую роль сыграла спасательная лодка «Ленок» и почему к нему первым бросился при всплытии не врач, а особист, капитан первого ранга Сергей Кубынин, рассказал нашему корреспонденту.
— Лодка шла под дизелями со скоростью 9,5 узла, — рассказывает Сергей Михайлович. — В соответствии с установленным порядком, чтобы был хороший приток воздуха к дизелям, были открыты переборочные двери между 3-м, 4-м и 5-м отсеками. Это было всегда, и неважно, кто был старшим на борту, командир эскадры или другое высокое начальство.
До базы оставалось полтора часа хода. Ужин на подлодке закончился. Старший помощник Сергей Кубынин находился во втором отсеке, заканчивал составлять график вахты при стоянке в базе.
— Я уже надел меховую куртку, чтобы подняться на мостик. Через минут 15 мы должны были выйти на входные шкотовские створы и войти в пролив Босфор Восточный. И в это время раздался страшный удар. Наступила темнота. Что-то чиркнуло меня по голове. Потом я понял, что это пролетела печатная машинка «Москва», которая стояла у нас на полке справа по борту в кают-компании офицеров. Отдраив переборочную дверь, выскочил на центральный пост. Палуба уходила из-под ног. Крен был на правый борт. Через шахту верхнего рубочного люка шквалом обрушилась вода.
Кто-то упал Сергею Кубынину под ноги. Это оказался инженер-механик Валерий Зыбин. Он отправился на мостик, чтобы выкурить сигарету. В это время теплоход «Рефрижератор-13» протаранил подлодку.
— «Реф-13» подкрался без ходовых огней и был обнаружен за 100 метров на наших курсовых углах. Командир успел подать команду «право на борт». Носовой частью рефрижератор врезался в левый борт, удар пришелся на 6-й отсек. Подлодка легла на правый борт, механик успел прыгнуть в шахту верхнего рубочного люка, остальные с мостика полетели в воду.
Те дизелисты и электрики, кто был в 5-м и 6-м отсеках, погибли в первые секунды после тарана. Парней переломало от удара. В отсеке слетели с фундамента многие механизмы. Мичмана Лысенко, который стоял на вахте, раздавило станцией главного электродвигателя.
— Вода хлестала и из 4-го отсека. Там находилась старшинская кают-компания. Была готовность №2. 14 человек после ужина сидели, травили анекдоты. Когда пошел шквал воды, единственное, что они успели, это загерметизировать переборку в центральный отсек. Они делали то, что положено. Я видел, как они задраивали переборку с нашим 3-м отсеком, быстро вращая маховики судовой вентиляции, зная, что сами могут погибнуть. На наших глазах совершали подвиг. Спасли остальных, сами остались в затапливаемом 4-м отсеке.
Все, кто был на мостике С-178, не считая механика, от сильнейшего удара упали в ледяную воду. Семерых удалось спасти, в том числе командира Валерия Маранго. Четверо погибли.
■■■
— Попробовали всплыть. Все было напрасно. Три отсека были уже затоплены. Мы стояли по колено в воде. Стало понятно, что надо уходить. Связались со вторым отсеком. Выяснилось, что там был пожар. У них замкнуло батарейный автомат, через который поступает электропитание подлодки от аккумуляторной батареи. Сровняли давление со вторым отсеком, а когда перебрались туда, поняли, что дышать там нечем, впору было включаться в дыхательные аппараты ИДА-59. Этого хватило бы на 40 минут, а с чем потом выходить на поверхность? От угарного газа
нас начало покачивать, надо было немедленно переходить в 1-й, торпедный отсек, который считался убежищем. Но в 1-м отсеке им не торопились открывать люк.
— Могли не открыть люк в 1-й отсек? — Могли, имели на это право. Только кто-то ведь должен был все организовывать. Они не могли связаться со спасателями, потому что гарнитура от телефона находилась во 2-м отсеке в радиорубке. Они вынуждены были открыть переборку по многим причинам.
Какое-то время 1-му отсеку удавалось держать связь с матросами из 7-го отсека. Там были еще живые четыре матроса, которые два часа боролись за жизнь. Пытались открыть выходной люк, но от удара его заклинило. По внутрисудовой телефонной связи попрощались с ребятами из 1-го отсека и затихли...
— Они погибали очень страшно, так же как в 2000 году парни на «Курске». Но успели, так же как матросы 1-го отсека, выпустить аварийно-сигнальный буй, чтобы легче было работать спасателям.
Большие поплавки красного цвета всплыли на поверхность, обозначив местонахождение подлодки. Носовой буй работал как антенна. Он «выпрыгнул» на поверхность вместе с кабелем и гарнитурой. Подводникам удалось установить связь с «землей». Им сообщили, что к ним направляются спасатели «Машук» и «Жигули», а также спасательная подводная лодка «Ленок».
— Нас было 26 человек, а индивидуальных дыхательных аппаратов (ИДА-59) — только 16. У каждого подводника «идашка» находилась там, где расположен его боевой пост. В разных отсеках. Вода поступала стремительно, всего удалось собрать 16 аппаратов, часть из них мы прихватили, покидая центральный пост.
Сергей Кубынин несколько часов переговаривался со спасателями, пока к полуночи не разыгрался шторм и к утру не оборвался кабель аварийно-спасательного буя. Приемник замолк.
— Пока была еще связь, мы договорились, что водолазы через третий торпедный аппарат передадут нам недостающие дыхательные аппараты. Мы затопим отсек и будем выходить из этого ада все вместе. Рядом с нами на грунт ляжет спасательная подлодка, и при выходе водолазы будут переводить нас на «Ленок».
Время шло, лодка не появлялась.
— На «Ленке» была неисправна гидроакустическая станция, они сутки не могли нас найти. Я считаю, что использование спасательной подлодки «Ленок» было фатальной ошибкой. Про это сейчас никто не хочет говорить. У нее был полностью выработан моторесурс, они шли в ремонт, на следующий день должны были выгрузить аккумуляторную батарею. Но во Владивосток прибыл главком ВМФ Сергей Горшков. Все встали по стойке «смирно». И не нашлось смельчака, который бы не побоялся ему доложить, что подлодка «Ленок» не готова к спасательным работам.
Сергей Кубынин считает, что драгоценное время было упущено. Под давлением, без угрозы получить кессонную болезнь, можно находиться около 12 часов. На борту было 16 дыхательных аппаратов. И 16 человек могли бы выйти через торпедный аппарат, не дожидаясь спасательной лодки. Остальные остались бы ждать недостающие спасательные комплекты ИСП-60. Но руководство решило иначе…
Прошло полтора суток, но снаружи была тишина. Температура в отсеках продолжала падать. Дышать становилось все труднее.
Когда шли вторые сутки, подводники наконец услышали стук по корпусу носового отсека. Но прошло еще достаточно много времени, пока водолазы со спасательной лодки «Ленок» загрузили в открытую трубу торпедного аппарата четыре дыхательных аппарата и комплекты гидрокостюмов. В записке было сказано: «Ждите новую кладку».
■■■
Когда уже были получены все недостающие дыхательные аппараты, подводники за
топили отсек, оставив небольшую воздушную подушку, чтобы дышать. Открыли третий торпедный аппарат, заполнили его водой, сравняв давление с забортным. Было расписано, кто за кем выходит.
— Выходили уже всей оставшейся группой, один за другим. Водолазы с «Ленка» встретили только первых шесть наших подводников. Главное было не дать им сразу всплыть на поверхность, ведь мы более двух суток были на глубине. Первая шестерка попала в барокомплекс «Ленка», который, кстати, был рассчитан на 62 человека. А остальных наших ребят уже никто не встречал у торпедного аппарата. Все выскакивали сами на поверхность. Матроса Леньшина, который выходил в середине основной группы, так и не нашли. Парень пропал.
В одном из спасательных комбинезонов, которые им передали водолазы, не было свинцовых стелек, которые предназначены, чтобы человека не переворачивало в воде. Старпом Кубынин взял его себе. Выходил последним.
— Не было уже ни спасательной лодки, ни водолазов. «Ленок» уже сам стал к тому времени загибаться, на подлодке окончательно села аккумуляторная батарея, потом мне рассказали, что они сутки сидели в темноте, чтобы сэкономить заряд батареи и подняться на поверхность. Спустя 25 лет я нашел в Находке водолаза с «Ленка». Сергей Овчинников рассказал, что он был последним, кто заканчивал спасательные работы тогда на дне. Ему сообщили, что меня спасать уже бесполезно, потому что у меня уже кончился кислород.
Из-за отсутствия свинцовых стелек Сергей Кубынин выходил вверх ногами.
— Попробовал подняться на надстройку лодки, держась за леер. Надеялся пройти до рубки, оттуда забраться к перископу. Это все-таки на десять метров ближе к поверхности, давление воды не такое сильное. Но, карабкаясь к перископу, я потерял сознание. Запаса воздуха для всплытия уже не хватило. Но аппарат устроен так, что дыхательный мешок, создающий положительную плавучесть, выталкивает человека на поверхность. Меня выбросило с глубины, как пробку от шампанского. Потом рассказывали, что ребята подцепили меня багром и закинули в ялик. Первым ко мне кинулся не врач, а особист. Распорол ножом костюм, тут же полез в карманы, вытащил у меня печать и вахтенный журнал, где я записывал все, что с нами происходило. Этот вещдок, кстати, потом исчез и не был приобщен к уголовному делу.
Очнулся Сергей Кубынин через 12 часов в барокамере спасательного судна «Жигули».
— Пять с половиной суток приходил в себя по особому режиму рекомпрессии. Потом я узнал, что, когда главкому Горшкову доложили, что последний из подводников в барокамере пришел в себя и в 6 утра у него заканчивается режим рекомпрессии, он сказал: «Мы их с цветами встречать не будем». Это можно было расценить как приговор командиру нашей подлодки. Мы поняли, что всю вину по линии флота повесят на командира. Мы не ошиблись в своих предположениях.
Приговором военного трибунала Тихоокеанского флота командир подводной лодки С-178 капитан третьего ранга Валерий Маранго и старший помощник капитана «Рефрижератор-13» Виталий Курдюков были приговорены к тюремному заключению сроком на 10 лет и 15 лет с отбыванием в исправительно-трудовой колонии общего режима.
Светлана САМОДЕЛОВА.