НЕБО. САМОЛЕТ. ЭПИДЕМИЯ
Пассажиры и стюардессы рассказали, каково это — летать одним бортом с коронавирусом
Коронавирус медленно, но верно шагает по планете. Разносят заразу по миру путешественники. Одним из самых опасных мест называют аэропорты, вокзалы, самолеты, поезда.
Анна Еременко — одна из тех отчаянных россиянок, которые на днях вернулись в Китай. Девушка живет в пригороде Пекина. Анна не строила иллюзий по поводу карантина в Поднебесной. Осознавала, что две недели ей придется провести дома. На карантин сажают всех иностранцев в Китае, прилетевших из других стран. Но вряд ли она могла предположить, что на борту ее самолета окажется человек с симптомами опасного заболевания. Собеседница думала, что всех пассажиров тщательно осматривают перед тем, как допустить к полету. На деле оказалось, что народ тщательно проверяют только по прилете. Выходит, от заразы в самолете не застрахован никто.
Итак, 29 февраля, рейс Москва—Пекин. На одном борту с Анной оказался инфицированный пассажир из Ирана. О том, что происходило в полете и после, собеседница поделилась с нашим корреспондентом.
— Вылетали мы из «Шереметьево», терминал F, откуда отправлялись только рейсы в Китай. Других направлений я не заметила, — начала разговор Анна. — В аэропорту большинство людей ходили в масках, но температуру перед вылетом нам никто не измерял. Сотрудников с тепловизорами тоже не видела. Так что вычислить больного пассажира никто не мог.
— А в Пекине перед вылетом была другая ситуация?
— Мы с мужем улетели из Пекина в Россию в самом начале эпидемии. Уже тогда в пекинском аэропорту при посадке у каждого пассажира измерили температуру. Тогда при нас у молодого человека обнаружили повышенную температуру. Его не пустили на рейс. Мужчину увезли в госпиталь на обследование и тем самым обезопасили остальных пассажиров. Сейчас в Москве ничего подобного не происходило. Как выяснилось, зря.
— Когда вы узнали, что с вами летел зараженный пассажир?
— Догадались о том, что есть подозреваемый с вирусом, когда приземлились в Пекине. После приземления нас 5 часов держали в самолете. Но полную информацию о том, что с нами летел человек, гостивший в Иране, узнали только через три дня.
— Этот человек сидел далеко от вас?
— Мы находились в самом начале салона экономкласса, его место было во второй части самолета.
— Давайте поговорим про нюансы полета. Кашляющие пассажиры вызывают подозрение?
— Когда кашлянул китаец, народ оглянулся. У меня все замерло внутри.
— Пассажиры обсуждали тему коронавируса?
— Громко никто не обсуждал. Но на рейсе оказалось мало иностранцев, в основном из Москвы летели граждане Китая. О чем они разговаривали, не знаю.
— Много граждан Китая летело?
— Самолет был забит под завязку. Мне казалось, что вокруг сидели одни китайцы. — Пассажиры все были в масках?
— Все летели в масках. Но никто не контролировал, в маске ты или нет. Хочешь — лети в маске, хочешь — без. Бортпроводники на такие вещи не обращают внимания, хотя сами не снимали маски и перчатки.
— В Сети много фотографий, где китайцы в самолетах надевают на себя дождевики, заматываются пленкой.
— Китайцев с пакетами на голове я не видела. Но перелет был ночной, поэтому разглядывать окружающих желания не возникло. Мы проспали почти весь полет.
— Бортпроводники волновались на протяжении полета?
— Волнения на их лицах я не заметила. Лишь по прилете, когда началась суматоха с пассажиром из Ирана, чувствовалась нервозность. Еще они явно были в напряжении, когда пытались угомонить китайцев, которые упорно не хотели занимать свои места после объявления, что придется подождать выхода.
— Вам страшно возвращаться в Китай? ай?
— В Пекин необходимо было вернуться по рабочим моментам. Потом мы планировали поехать в другой город, где уже неделю не фиксировали ни одного случая заражения. И заболевших там почти не осталось.
«Первыми вывели тех, кто сидел рядом с зараженным»
— На борту людям измеряли температуру?
— Для нас осталось загадкой, как удалось вычислить человека с симптомами заболевания, потому что на борту температуру никому не измеряли ни во время полета, ни при приземлении. Предполагаю, что сотрудники пекинского аэропорта решили сами уделить внимание пассажиру, вернувшемуся из
Ирана.
— Бортпроводники с тепловизорами не ходили по салону?
— Нет, с приборами между рядами никто не ходил. Может, конечно, стюардессы проходили с тепловизорами, пока мы спали? Но вряд ли. — Расскажите, что происходило после приземления.
— Мы приземлились в 9 утра. Объявили подготовку к выходу. Все взяли вещи, надели куртки, выстроились в шеренгу. Стояли так минут двадцать, пока не услышали голос бортпроводника: «Займите свои места, к выходу пригласим». Следующий час сидели в полной тишине. Никто ничего не говорил. Бортпроводники по салону не ходили, так что получить информацию оказалось не у кого. Позже снова услышали объявление по громкой связи: «Наш самолет проходит санитарный контроль, просьба оставаться на своих местах, к выходу пригласим по возможности». Потом в салон зашли китайские медработники в защитных костюмах. Они передвигались по салону, обследовали с приборами определенные места, в основном те, которые находились в задней части самолета. Там же они разговаривали с некоторыми китайцами, которых потом вывели из салона. Скорее всего, первыми из самолета вывели тех, кто сидел в непосредственной близости от инфицированных.
— Не слышали, о чем они говорили? — Медработники разговаривали почти шепотом, наверное, чтобы не сеять панику. Но у людей уже появились догадки, что с нами на борту летел пассажир с температурой.
— Пассажиры не донимали стюардесс вопросами?
— Может, кто-то дергал бортпроводников, но мы пребывали в тихом ужасе.
— Бортпроводники ничего не объясняли?
— Нет.. Нет. Периодически они просили только всех занять свои места, так как китайцы постоянно вскакива вскакивали, пытались что-то выяснить. Через два часа сидения мы услышали новое объявление: «Пожалуйста, оставайтесь на местах, как только появится информация, мы сообщим». Это оказалось последнее обращение к пассажирам. Спустя еще три часа нас пригласили к выходу. Сначала выпустили всех китайцев. Потом уже иностранцев. Граждан Китая посадили в один большой автобус. Остальных разместили в трех маленьких, где помещалось по 15–20 человек.
— Россиян было много?
— В нашем автобусе оказалось несколько человек из России, семья с детьми из Германии, граждане Украины и еще какие-то иностранцы. Сначала мы ехали за автобусом с китайцами, потом водитель резко развернулся и направил автобус в другую сторону. Так что с китайцами с нашего рейса мы больше не пересекались.
— В аэропорту Пекина вам измерили температуру?
— Первый раз нам проверили температуру китайские медработники, когда вышли из самолета. Но это уже был наш путь в карантин.
«Согласны сидеть на карантине по собственной воле»
— Куда вас повезли из аэропорта?
— После прохождения паспортного контроля нас погрузили в автобус и повезли в гостиницу. Предупредили, что в ней мы проведем 14 дней. Из номеров выходить запретили.
— Гостиница приличная?
— Мы попали в хорошую гостиницу, 4 или 5 звезд. А вот мою знакомую, которая летела другим рейсом и оказалась в такой же ситуации, поселили на окраине города. В ее номере из крана текла ржавая вода, и условия проживания оставляли желать лучшего.
— Какие у вас условия в гостинице? — Наш отель находится в центре города. В номере есть душ, банные принадлежности, зубные щетки, халаты, тапочки, Интернет, телевизор, воду приносят ежедневно — все отлично.
— Перед заселением заполняли анкеты?
— При заселении анкеты не заполняли, никакие заявления толком не подписывали. Только получили ключи от номера. Вот тогда к нам подошел русскоязычный китаец, сказал, что у одного пассажира есть подозрения на коронавирус, поэтому мы должны отсидеть карантин. Причем он вежливо с нами разговаривал, постоянно извинялся за причиненные неудобства, просил не волноваться. Объяснил, что проживание и питание — за счет государства.
— Вас поселили в одноместные номера?
— Должны были селить всех по одному. Не разделяли только семьи с детьми. С нами прилетела семья из Германии — муж,
жена и двое детей. Их разбили: жена с одним ребенком осталась в одном номере, муж со вторым малышом — в другом. Я тоже не хотела отпускать мужа. На ресепшне устроила небольшую истерику со слезами. Китайцы сжалились надо мной и поселили нас вместе. Правда, попросили заполнить заявление, что мы согласны жить в одной комнате по собственной воле.
— Это специальная гостинца, выделенная под карантин?
— Скорее всего. Не думаю, что здесь сейчас останавливаются обычные путешественники, потому что в отеле мы заметили много медработников.
— На время карантина какие есть запреты?
— Запрет один — нельзя покидать номер. Хотя за этим никто не следит. Но мы не
рсу рискуем нарушать режим. Но знаю, что в этом же оте отеле живет мужчина с Украины на 3-м этаже. О Он спокойно ходил в гости к знакомым на 6-м э этаже. Мне кажется, за нами строго не следя следят. Люди должны сами понимать всю ответст ветственность.
— Камер в отеле нет?
— На третий день нашего пребывания в отел отеле муж вышел к лифту за чемоданами. Сказа Сказал, что камеры висят. Но неизвестно, работа ботают они или нет.
— Багаж дезинфицировали?
— Обработали только снаружи. Внутри все в целости и сохранности, ни к чему не прит притронулись.
— К вам приходят врачи, уборщицы? — Нет, никто не приходит. Убираемся мы сами. Мусорное ведро выставляем за дверь, потом его забирают. Температуру тоже сами измеряем 2 раза в день. Никто не контролирует. Китайцы — дисциплинированный народ, поэтому здесь никому не придет в голову, что люди могут нарушить карантинный режим.
— Как же вашу комнату дезинфицируют?
— Нам принесли инструкцию с общими правилами, где написано, что дезинфицирующие вещества продувают сквозь вентиляцию.
— Почему вас не отправили в больницу?
— Потому что у нас нет признаков болезни. Если мы сами обнаружим температуру или симптомы, то сообщим на ресепшн, и нас отвезут в госпиталь.
— Значит, анализы на коронавирус у вас тоже не брали?
— Анализы на коронавирус не взяли и, думаю, не возьмут.
— Кормят хорошо?
— Кормят 3 раза в день. В основном меню китайское, но разнообразное: овощи, мясо, рыба, на завтрак омлет или яичница, дают сосиски, макароны, рис, обязательно фрукты, из десерта — круассаны или булочки. Все неострое. За несколько дней, что мы здесь, только один раз принесли острое мясо с безвкусным рисом, которым можно заесть остроту.
— Можете еду заказать в номер?
— Еду не разрешили заказывать. Но если что-то понадобится, мы можем обратиться по телефону к администратору отеля. Правда, не всегда удачно. Просили у них халат принести, но наши просьбы не выполнили. Извинились, что у них не хватает персонала, а звонков поступает много. Все вежливо и терпеливо объясняют. Как я поняла, люди названивают постоянно: принесите то, подайте это.
— Иностранцев, которые прилетают в Китай, всех помещают в карантин?
— Всех, кто прилетает из другой страны в Китай, сажают на карантин в собственной квартире. Если человек живет в современном ЖК, за ним следит охранник, который сидит на входе. Перед тем как заехать в квартиру, требуют заполнить анкету, указать, откуда прилетел, сколько дней отсутствовал, на каком рейсе. Затем выносится постановление, что ты не можешь покидать квартиру 14 дней. Продукты на дом заказывать можно. Но если на борту обнаружили людей с подозрением на коронавирус, пассажиров развозят по специальным отелям.
— Китайцы с вами в гостинице живут?
— Нет. С нами только иностранцы, китайцев нет.
— Чем занимаетесь?
— У нас есть игровая приставка, два ноутбука, вай-фай в номере. Пока не скучно. Хотя еще рано делать выводы, может, на двенадцатый день мы и начнем сходить с ума.
Ирина БОБРОВА.
– Канай отсюда, придурок! – чувствуя скорую поддержку, завизжал молокосос с золотой целью и схватил Эдварда за воротник куртки.
Это было уже слишком. Эдик резко встал и, как его учили в секции карате, которую он посещал почти пять лет и даже небезуспешно выступал на республиканских совернованиях, сделал захват руки, и юнец в мгновение ока оказался на полу, вытаращив от боли, бессилия и гнева глаза и хватая ртом воздух.
Качок, едва переступил порог, сразу бросился на выручку приятелю. С ним тоже не пришлось долго возиться: правильно нанесенный в челюсть удар, и юнец распластался рядом с дружком. Но качок оказался поупрямее своего «босса» – он заморгал глазами, приходя в себя, сел, порутил головой и начал подниматься. Эдвард дождался момента, когда качок встал перед ним на полусогнутых ногах, и вновь отправил юнца в горизонтальное положение. Затем нагнулся к нему, схватил за руку и, выкрутив её за спину, назидательно сказал:
– Вот так-то лучше. Не обессудьте, господа, сами нарвались. – Он отпусил руку качка. – А ну-ка катитесь восвояси. Чтоб духу вашего сейчас здесь не было!
Юнцы, поднимаясь с пола, свирепо оглянулись на застывшую от страха барменшу, оказавшуюся невольной свидетельницей их унижения.
– Да ты знаешь, на кого руку поднял?! Ну, сука, ты меня скоро вспомнишь! – Сузив наполненные ненавистью глаза, проблеял тщедушный, успевая в поисках слетевших со лба очков шарить руками по полу.
– Сейчас еще огребёшь за неуважение к старшим, – сделав шаг в его сторону, произнес Эдик. – Брысь отсюда!
Юнцов словно корова языком слизнула. Эдик, прекрасно понимая, что ему лучше поскорее убраться из кафе, оплатил заказ и быстро смотал удочки. Тётки дома снова не оказалось, и Эдвард позвонил Вальку:
– Я приехал.
Погода резко сменилась. Солнце заволокло сплошными облаками. Гнетущая духота сменилась свежим ветерком, быстро набирающим силу. Буквально через полчала он достиг такой мощи, что крона клёна, под которым устроился Эдвард, ожидавший с минуты на минуту обещавшего подъехать Валька, раскачивалась, словно пьяная. Ветер гнал по тротуарам мелкий мусора, смешанный с пылью. Тяжелые, свинцово-фиолетовые тучи, низко наплывавшие на верхушки высотных зданий, разродились проливным дождем.
«Форд», в котором сидел Валёк, резко визжа тормозами, остановился у обочины.
– У нас ещё есть время. Шеф велел приехать к пяти. Заскочим тут в одно место, а потом без спешки двинем туда. – Повернув ключ зажигания, Валёк как-то подозрительно оглядел Эдика и гнусаво хмыкнул. – М-да… Шеф тут велел найти кое-кого…
– Велел и велел. А что ты меня, как девицу рассматриваешь?
– Да так. Похож вроде по описанию… Куртка у тебя.. заметная… – Он бросил беглый взгляд на рыжую кожаную куртку Эдварда и тут же перевел глаза на дорогу. – А! На хрен! Пусть сам разгребает!
На этот раз Эдвард внимательно следил за маршрутом. Его доставили туда же, где около двух лет назад произошла его первая встреча с Самим. Эдик заметил, что отрезок грунтовой дороги, ведущей к хутору, закатан асфальтом. «Сколько ж это стоит?»-, подумал Эдвард. Когда-то он читал, что один погонный метр полотна дороги обходится от восьмидесяти до ста тысяч крон, по нынешним временам – больше шести тысяч евро. Неужели у Родиона Александровича столько денег, чтобы залить асфальтом несколько сотен метров? В его голове мелькнула мысль о том, что в свое время итальянская мафия не только отмывала на государственных поставках на строительстве дорог миллиарды «грязных» денег, но и закатывала в асфальт – в прямом смысле этого слова – неугодных – отщепенцев и конкурентов.
Эдик вышел из автомобиля и, подняв брови, посмотрел на Валька, молча спрашивая, куда идти? Тот достал что-то из багажника, пнул колесо, поднялся на крыльцо и так же молча распахнул перед ним дверь. Затем повернулся к Эдварду:
– Счас… – Валёк постучал во внутреннюю дверь и, услышав «входи», отворил её.
– Добрый день, – входя в помещение, произнес Эдвард. Он сразу заметил, что Родион Александрович, пересекающий каминный зал, чтобы поздороваться с входящими, хоть и улыбался, но был явно не в духе.
Ещё при входе Эдик обратил внимание, что во втором кресле возле камина, повернутом спинкой к входной двери, кто-то сидит. Этот ктото, едва услышав голос Эдика, резко перегнулся через ручку кресла и уставился на вошедших. Краем глаза Эдик успел заметить, что сидящий в кресле собеседник Родиона Шелковникова не кто иной, как тщедушный юнец, которого он проучил в кафе. Ещё он заметил кривую усмешку Валька, наслаждашегося сценой и явно ожидавшего её продолжения. Теперь Эдику стали понятны его косые взгляды в машине на куртку – слишком приметную. По ней спокойно можно было вычислить обидчика молокососа.
– Это – он!!! - сопляка словно выбросило из кресла. – Ну, ты, б… Я тебе сейчас…
– Стоять! – Рявкнул на него Родион Александрович. – Сам разберусь. Возьми его с собой наверх, – повернулся он к разочарованному таким завершением разговора Вальку. И, увидев на лице юнца обиду, смешанную с непониманием, ровным
голосом добавил. – Надеюсь, ты мне доверяешь? Иди, иди… Я сам…
Как только парочка скрылась наверху, Родион Александрович поднял на Эдварда глаза, в которых ровным счетом ничего нельзя было прочесть, кроме абсолютного спокойствия.
– Ну? Хочу услышать твою версию случившегося…
Скрывать было нечего, и Эдик, опуская некоторые детали, рассказал о конфликте. После того, как он закончил, Родион Александрович минут пять молчал. Потом вздохнул и потёр лоб:
– Барменшу уже привозили. Она почти слово в слово сказала то же самое. Валерка – оболтус, но он – мой сын, поэтому никто не имеет права его пальцем тронуть. А ты…- «Лётчик» тяжело посмотрел на Эдика. – Скажи, а если б знал, что это мой сын, как бы поступил?
– Так же, – глядя ему прямо в глаза, ответил Эдвард. – Не убил бы, но проучил. Он заслужил это. Вас – уважаю, но это не дает вашему сыну повода…
– Ладно, – оборвал его Родион Александрович. – Замяли для ясности… Сколько ему, стервецу, говорил, чтобы не куражился. Меня ведь подставляет. Нет… продолжает… Крутой, понимаешь ли. Ничего, годика через три-четыре подрастет, наберётся ума. Ему ж всего шестнадцать. Одно слово – малолетка, дурак еще! – И сделал небольшую паузу. – Давай о деле. Как говорят, ближе к телу…
На сей раз ни выпывки, ни закуски не было. Шелковников поинтересовался здоровьем тётки, спросил о дальнейших планах Эдварда, похвалил его за желание продолжать образование и как-то очень ненавязчиво, вроде ненароком, промолвил.
– А с деньгами как? Вдруг не поступишь на бюджетное место в университете, откуда возьмешь средства на учебу, а учиться, брат, надо. Ты прав: очень даже надо!
– На работу устроюсь, как другие. Поступлю на заочное отделение.
– Нет, старик, «заушное» образование – не образование. Да ты и не знаешь, каково это: учиться и работать. Что ты заладил: другие, другие… На других не оглядывайся. Ты что, из общего стада? К быдлу себя решил причислить? Можно жить и по-другому… Имея, скажем, хороших друзей… И не надо так смотреть на меня: я не собираюсь предлагать тебе то, чем ты занимался до армии. Работка-то была, честно говоря, рисковая – или пан или пропал. Тебе очень везло, но везение не может быть бесконечным. Я тебе другое хочу предложить. Гораздо серьезнее, чем раньше. Риска меньше, а денег больше. Вот вижу: как только я сказал о риске, так ты скривился. Напра-асно, – протянул Родион Александрович. – Кто не рискует, тот – извини за тривиальность – не пьёт шампанского. Ты, парень, должен понимать, что любой бизнес сопряжен с риском. Думаешь, кто выращивает кур – не рискует? Как же! А если они сдохнут? Плакали денежки… А фермеры? Поселяли рожь и не знают, какой будет урожай. Если хорошее лето – то всё в порядке, а если плохое? Чем кредит банку выплачивать? Так что риск – дело благородное. Я тебе не рожь и не кур предлагаю выращивать. Это для кретинов, у которых на что-то другое мозгов не хватает. У меня к тебе есть предложение совсем иного плана. С твоими головой, характером и хваткой тебе можно поручить серьёзную работу, уважаемую.
– А если откажусь?
– Что ж ты так, с места в карьер – откажусь. Спешка здесь ни к чему. Уверен, взвесишь всё на досуге – согласишься. В конце-концов, ты сам строишь своё будущее, и тебе решать: быть быдлом или подняться. Уйти в сторону ты всегда сможешь. Позволим, потому что знаем – не болтлив. Не беспокойся, – усмехнулся Родион Александрович, – проверили… Со всех сторон…
Предложение состояло в том, чтобы взять под контроль наркобизнес почти в двадцати точках в Таллинне, а заодно курировать деятельность подпольной нарколаборатории.
– Там у нас, в лаборатории, – сказал Родион Александрович, – сидят хорошие пацаны. Но они ещё не привыкли к дисциплине. Учёные, понимаешь ли… В общем, их надо держать в узде. Следить, чтобы не прокололись где. А чтобы можно было беспрепятственно, не вызывая подозрения, встречаться, обмениваясь информацией – оформим на тебя полочную фирму. Скажем, бюро переводов. В общем, подумай. Сегодня можешь остаться здесь, мы всё равно уезжаем, так что располагайся, как дома. – И, заметив, что Эдвард хочет возразить по поводу ночевки, добавил. – Мы едем не в Нарву, так что некому тебя отправить в город. С автобусами – напряжёнка. Так что без возражений… В холодильнике найдешь, чем перекусить. Завтра утром я вернусь. Да…кстати, будут звонить – трубку не поднимай…
«Ну что, попал в рабство? – горько усмехнулся про себя Эдик, глядя вслед Родиону Шелковникову. – Ловко он тебя обработал. Думай, думай, уважаемый, – приказал он себе, – как выкручиваться из положения будешь?»
Он смотрел на себя, словно со стороны, ощущая в качестве кролика, запущенного в клетку к голодному удаву. Можно попрыгать, но это – временное ощущение свободы. Скорее даже не свободы, а отсрочки неминуемой смерти. Глаза ползучего гада неотрывно следят за каждым твоим движением, и кольца рано или поздно, сколько бы ты ни скакал по клетке, всё равно сомкнуться вокруг тела. Чёрт возьми, разозлился Эдик, я ж не кролик. Неужели дам себя слопать? Не-е-т… Безвыходных ситуаций не бывает. Их условия, хочу я того или не хочу, принять придется, но не так безропотно, как тогда… Надо будет поторговаться, просчитать варианты, а там посмотрим…
Он выторговал максимум из того, что мог получить. Занял у Родиона Александровича без процентов в долг солидную сумму денег на новую двухэтажную квартиру в Ласнамяэ, обосновав необходимость наличия собственной квартиры интересами общего дела. В фирме, открытой в качестве экспедиторской, получил место директора с окладом полторы тысячи евро и ещё столько же – во второй фирме, юридической. Эдик, конечно, запросил больше, но Шелковсников умерил его аппетит:
– Не я один решаю этот вопрос. Есть люди, с мнением которых я обязан считаться, так что могу только сказать: ты и так получил по максимуму. Кроме этого, у тебя будет и другой заработок, поэтому не зарывайся – работай, как положено, в накладе не останешься.
Продолжение в следующем номере.
«
Качок, едва переступил порог, сразу бросился на выручку приятелю. С ним тоже не пришлось долго возиться: правильно нанесенный в челюсть удар, и юнец распластался рядом с дружком.