КРУИЗ «ВОКРУГ СВЕТА С КОРОНАВИРУСОМ»
Россиянка с двумя малышами стала заложницей на борту шикарного лайнера
Застрявшие по всему миру россияне просят вернуть их на родину. Большинство историй как под копирку: не хотели менять планы, ничего не предвещало, рейсы отменили. Но есть ситуации, которые выбиваются из общей канвы.Одна из них — со Светланой Симанович, которая отправилась в 21-дневный круиз с двумя малолетними детьми по маршруту Флорида — Италия, с остановками на Карибах, в Испании, Франции, Хорватии. Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Догадываетесь, чем обернулось путешествие матери с двумя детьми?
Светлана поднялась на борт лайнера Costa Luminosa 5 марта. Ее маршрут ФортЛодердейл — Венеция должен был закончиться 25 марта. Молодая мама отправилась в далекое плавание с двумя детьми, младшему 2 года, старшему 5. Лето планировала провести у родственников в родном Владивостоке. Муж остался в Нью-Джерси.
— Знать бы, где споткнешься, соломки бы подстелил, — начала разговор Светлана. — Наше путешествие превратилось в сплошной карантин. 8 дней мы сидели в каютах, теперь на 16 дней заперты в отеле Рима. Куда бы нас ни отправили потом, снова посадят на карантин. Такими темпами до Владивостока мы нескоро доберемся. Хотя была возможность избежать неприятностей. Ведь мы сели на лайнер 5 марта, тогда как круиз начался 24 февраля. 29 февраля с корабля на Кайманских островах уже госпитализировали первого пассажира с коронавирусом. Но от нас эту новость утаили.
«О заразившихся нам не сказали»
«За круиз мы заплатили 858 евро на троих. Это бюджетный вариант. Такие туры часто продают дешево. Кто знает — ловит цены и покупает недорогие путевки.
5 марта лайнер с пассажирами забрал нас из Флориды. К тому времени началась эпидемия в Италии. 4 марта страна закрыла школы. Компания «Costa Cruises» разослала американцам письма, что для них круиз закончится во Франции, в Марселе. До конечной точки — Венеции — плыть им запретили, иначе по возвращении в Америку им придется отсидеть карантин на военной базе. Мне такое письмо не приходило.
Эту информацию знали только американцы, остальных пассажиров ни о чем не предупреждали. На борту собралось много европейцев. Одних итальянцев насчитывалось порядка 400 человек.
При посадке всем измерили температуру. Экипаж заверил, что на борту находиться безопасно, больных не выявлено.
8 марта — наша первая остановка, в Пуэрто-Рико, город Сан-Хуан.
В этот день с нашего лайнера госпитализировали пожилую пару из Италии с симптомами гриппа. У них взяли анализы на COVID-19. Пассажирам прислали бумагу в каюты, что результаты анализов будут известны через несколько часов. Но даже спустя три дня нам ничего не сказали. Вероятно, не хотели сеять панику на корабле. Все продолжали гулять и веселиться.
По-хорошему компания должна была в тот же день остановить круиз и вернуть деньги. Или хотя бы предложить такую опцию.
9 марта — вторая остановка, в Антигуа. Нам запретили выходить на берег. В тот же день в каюты доставили письмо, что с борта сняли семейную пару и увезли в госпиталь. У них взяли анализ на вирус, результаты будут готовы через два часа. И ремарка: «Не волнуйтесь, все отлично».
Лайнер начал пересекать Атлантический океан. Семь дней мы находились в открытом море. Обратного пути у нас уже не было.
Никто не волновался. Пассажиры продолжали развлекаться. Рестораны работали, бассейны не закрывали, увеселительные мероприятия не прекращались.
На палубах появилось много офицеров. Они следили за пассажирами и что-то отмечали в своих блокнотах. Как будто выявляли скрытых больных. Еще нас оповестили: если у кого-то появятся симптомы простуды, медицинскую помощь окажут бесплатно. Обычно прием на корабле стоит 100–150 долларов.
Я стала замечать, что на борту все больше народу подкашливает. Списала на то, что мы шли из тропиков в Европу, погода ухудшилась, люди могли простыть. Экипаж не уставал повторять: «Вируса на лайнере нет, все здоровы».
Мы оказались отрезаны от внешнего мира. В открытом море возникли проблемы с доступом в Интернет. Да и связь была дорогая, не все оказались готовы платить за медленный Интернет. Минута стоила 25 центов, один сайт грузился 3–4 минуты.
О том, что у госпитализированной с лайнера пары подтвердился коронавирус, весь корабль узнал позже из газеты «NY Times». Информация быстро разлетелась по лайнеру. Тогда как сотрудники корабля по громкой связи продолжали твердить: «Вируса на борту нет, результаты госпитализированных неизвестны».
Тем не менее туристы стали волноваться. Штурмовали ресепшн, задавали вопросы: как же так, ведь информацию официально опубликовали? Экипаж стоял на своем: «Это неправда, наша корпорация свяжется с изданием, в ближайшие дни опубликуют опровержение». Вероятно, сотрудники лайнера испугались паники на корабле, мы ведь находились в открытом море, мало ли что могло случиться».
«Эвакуировать пассажиров с «грязного» лайнера никто не захотел»
«13 марта нам объявили, что все остановки по маршруту отменены — это шесть европейских портов. Компенсация за каждый пропущенный порт — 50 евро на взрослого человека. «Costa Cruises» обещает всех отправить до конечного пункта.
В тот же день отменили все развлечения и шоу. Закрыли детский клуб. Но ресторан, буфет, казино, магазины и бары продолжали работать.
14 марта первый больной пассажир с лайнера, которого госпитализировали на Кайманских островах, умер. В тот же день нас официально оповестили о положительных результатах на коронавирус пары из Италии, которую госпитализировали 8 марта. Чуть позже мы узнали, что больных на борту насчитывается порядка 40 человек. Но экипаж по-прежнему твердил: «Все прекрасно, ни персонал, ни гости не болеют, вируса
на борту нет». Туристы уже не отставали от сотрудников лайнера, на ресепшн толпился народ, чтобы прояснить ситуацию. На все наши вопросы члены экипажа пожимали плечами.
15 марта — остановка в Тенерифе для дозаправки. На берег никого не выпустили. С корабля на «скорой» увезли троих в тяжелом состоянии. Вирус у всех подтвердился.
Запрета передвигаться по палубам не ввели. Рестораны и бары работали. Попросили соблюдать дистанцию.
Пассажиров с температурой на лайнере становилось все больше. На берег высаживали только тех, кто находился в тяжелом состоянии, кому требовалась срочная помощь. Тех, кто просто кашлял и с небольшой температурой, оставляли на лайнере.
Перед ужином по громкой связи наконец-то объявили о введении карантина на лайнере. С этого дня всем запретили покидать каюты. Проинформировали: «На борту вирус, несколько человек заболели».
Вы думаете, все разошлись по каютам? Нет. Народ сразу ломанулся в бар запасаться алкоголем. Бармены в тот день работали на износ. Гостей из внутренних кают переселили в каюты с балконом. Мы получили большую, просторную каюту с джакузи и большим балконом. На лайнере везде стояли антисептики; маски и перчатки не раздавали.
Еду приносили три раза в день — блюда передавали из рук в руки. Персонал надел белые защитные костюмы.
17 марта пассажиры осознали серьезность ситуации. Люди стали держать дис
танцию, шарахались друг от друга. Но продолжали бродить по коридорам, по палубам, кто-то попытался устроить бунт.
— Марсель, Франция. Все пассажиры, кроме итальянцев, должны были закончить круиз здесь. Но Франция не соглашалась никого принимать, даже своих граждан не хотели брать. К тому времени 50 гостей и 24 члена экипажа были заявлены как «больные неопределенной болезнью».
Переговоры велись долго. В итоге французы согласились выпустить с лайнера граждан других государств с условием, что их страны сами организуют чартеры на родину и своих пассажиров доставят автобусами к трапу самолета без дополнительных проверок в аэропорту.
Сначала забрали американцев и канадцев. По прилету в Атланту никого из них не тестировали, всех отпустили по домам обычными коммерческими рейсами. У многих с этого рейса выявили положительные результаты на вирус.
Всего в Марселе на берег сошли 680 человек. Помимо граждан США и Канады отпустили французов, немцев и австрийцев. В Марселе протестировали 70 человек с симптомами. У 36 вирус подтвердился. У некоторых результаты еще не пришли. Я осталась на корабле, чтобы улететь с русской группой в Россию. Мне надо было добраться до Владивостока. Мы поплыли дальше, до Италии.
21 марта — Савона, Италия. Первыми выпустили итальянцев. Многих увезли на «скорой» в госпиталь. Двое умерли в больнице.
Отдельно на берег спустили скандинавов. Граждан Финляндии, Норвегии и Швеции отправили одним чартером.
На лайнере зависли россияне, австралийцы, англичане, граждане Южной Африки и несколько человек из Аргентины, Чили и Мексики.
Власти Италии долго решали, что с нами делать. Четкой информации не поступало. Туристы связывались с русским консульством в Италии, чтобы понять дальнейшие перспективы. Никакой четкой информации добиться не смогли, а потом им и вовсе перестали отвечать. То ли мы их достали, то ли у них самих не было понимания ситуации.
Вылететь регулярным рейсом в свою страну Италия нам не разрешила, хотя на тот момент еще не отменили рейс «Аэрофлота» Рим — Москва. Но нам четко сказали: полетите только чартером или на военном самолете. Но ради 14 россиян никто не станет отправлять специальный чартер.
«23 марта по распоряжению итальянского правительства оставшихся пассажиров сняли с лайнера и отправили в отель Рима на 14-дневный карантин, до 7 апреля.
Перед выходом текста мы еще раз связались со Светланой.
— Теперь все вылеты в Россию отменили, — говорит Светлана. — Когда нас отсюда заберут, неизвестно. Из отеля, надеюсь, не выгонят. Нам и идти-то некуда. А вот с круизной компанией пассажиры из разных стран намерены судиться. Готовим коллективный иск. Хотя в нынешней ситуации вряд ли у нас что-то получится. Сейчас всем не до судов.
Джейн помнила каждый день, каждый час, проведённые с Томасом. Она познакомилась с будущим мужем, когда тот работал таксистом. Как-то раз Джейн отправилась в аэропорт. Она собиралась лететь в Питер к своим престарелым родителям. Её водитель заболел, и Джейн решила вызвать такси. Томас сразу понравился ей. Она взяла его номер телефона и уже из Питера позвонила ему, попросив встретить её по возвращении в Калифорнию. Пару раз он возил её в магазин, к косметологу и в салон красоты. Томас находил Джейн очаровательной женщиной. Его не смущало то, что она старше его. Ему даже льстило, что такая красивая, стильная, умная и богатая женщина обратила внимание на него, обычного таксиста. Он знал, что она вдова, но не спешил затащить её в постель, ожидая, что она сама когда-нибудь пригласит его в свой особняк. Так и случилось. Через три недели после возвращения из Питера Джейн в очередной раз вызвала такси, чтобы съездить в бутики. Выбирая платья, она приглашала в бутик Томаса и, выходя из примерочной кабинки, спрашивала, лукаво улыбаясь, какой наряд лучше. Они смеялись, шутили. Потом перекусили в небольшом уютном ресторанчике. Дело уже близилось к вечеру, когда Джейн, наконец, решила ехать домой. Она загрузила полный багажник пакетами с одеждой и коробками с новой обувью и сказала Томасу, чтобы он отвёз её на виллу. Он, подрулив по гравийной дорожке к гаражу за домом, вышел и, как всегда, открыл дверь, галантно протянув Джейн руку. Женщина попросила помочь ей занести покупки в дом и предложила Томасу чашечку кофе. Горничная, помогающая Джейн по хозяйству, уже ушла домой, и хозяйка особняка сама заварила кофе. В эту ночь Томас остался у Джейн. Они наслаждались сексом. Джейн знала в нём толк и была неистощима на выдумки. Томас ещё несколько раз оставался у неё ночевать, но Джейн не торопила события, присматриваясь к молодому любовнику. За её плечами была хорошая жизненная школа, богатый опыт общения с мужчинами и несколько браков, обеспечивших ей безбедное существования до конца дней.
В молодые годы партнёрами Джейн в постели были ровесники, но потом она дала им отставку, понимая, что они не смогут удовлетворить её имущественные и финансовые запросы. На это способны мужчины старше её, да и то не все, а только избранные, готовые бросить к ногам молодой жены не только своё сердце, но и состояние.
Томас не имел за душой ни гроша, у него не было состояния, зато оно было у самой Джейн, и она могла предполагать, что Томаса могли привлечь её деньги. Она намеренно швыряла ими направо-налево, приглашала его в дорогие рестораны, купила ему отличный костюм от кутюрье и два попроще, сама подобрала к ним рубашки и галстуки. Однако всё это делала не для него, а для себя. Она привыкла, что мужчины обращают на неё внимание, а теперь ей хотелось, чтобы за её спиной шептались, что рядом с ней не старый мешок, набитый деньгами, а красивый мужчина, что они – достойная пара. Она внимательно наблюдала за Томасом, когда они выбирали
ему одежду, запонки, туфли, когда ходили в рестораны.
От её внимания не укрылось, что Томасу нравится красивая одежда, у него отличный вкус и хорошие манеры, он умеет себя подать. Но при этом ему страшно не нравилась, что одежду ему покупает Джейн, что в ресторанах за ужин платит она. У него не было жадного блеска в глазах, когда она спрашивала, не купить ли ещё пару дорогих запонок или ещё один костюм от кутюрье? Томас отвечал, что у него и так всё есть. Она видела, что он комплексует по поводу отсутствия денег, поэтому, когда их отношения упрочились, Джейн в ресторане вкладывала купюры в его кошелёк со словами: это взаймы, заработаешь – отдашь. Когда в самом начале их знакомства она показывала Томасу свой особняк, то заметила, что он слушает её вполуха и смотрит только на неё, на Джейн. Ей импонировало и то, что Томас старался выкроить из своего небольшого заработка деньги на мелкие подарки и букеты цветов для неё. Им было легко и хорошо вместе, они оба любили классическую музыку и живопись.
Правда, Томас не любил и не разбирался в балете, что очень огорчало Джейн. Но зато виртуозно играл на рояле, стоявшем в особняке. Когда он первый раз сел за рояль – это случилось не сразу, а почти через месяц после их первой ночи, – Джейн немного разозлилась. Она не терпела бравады и неумелого обращения с инструментом. И думала, что он сейчас пройдётся по клавишам, вспоминая музыкальную школу и встанет со словами, что всё, чему его учили, забыл. Но Томас, приспосабливаясь к инструменту, начал наигрывать какую-то медленную мелодию, постепенно переходя на быстрый темп. Он импровизировал на ходу, не забывая об основной теме мелодии. Джейн была очарована игрой.
– Почему ты никогда до этого не подходил к роялю?
– Не знаю. Может быть, не до этого было, или настроение не позволяло…
– Ты никогда не говорил, что умеешь играть…
– Значит, для тебя это стало сюрпризом, и я рад, что смог удивить тебя.
– Где ты научился так виртуозно владеть инструментом?
– Когда-то учился в музыкальной школе, ходил туда из-под палки. Едва окончил её. А потом встретил свою первую любовь. Захотелось чем-то поразить девушку. Вот и сел за инструмент, а потом и сам вошёл во вкус. Пальцы помнят многое, и если есть возможность сесть за рояль, почему бы не сделать это. Я частенько бываю в аэропорту, там неплохое пианино в зале ожидания, за ним следят, настраивают. Так что я периодчески развлекаю пассажиров своей игрой.
Глядя на Томаса с нежностью и обожанием, Джейн вспомнила Вильяма Джордана, своего первого мужа, которого она тоже любила, но не так страстно, как сидевшего сейчас за роялем мужчину.
ГЛАВА 20
Военный лётчик Вильям Джордан очень хорошо играл на гитаре, и Джейн обожала, сидя перед камином, слушать, как муж поёт, тихо и бережно перебирая струны старой гитары.
Они встретились в Ленинграде, который через год, осенью тысяча девятьсот девяносто первого года вернул себе историческое название, став Санкт-Петербургом.
Вильям приехал со своим другом полюбоваться, как он выразился, «северной жемчужиной» России. Молодой американец был очарован и городом, и высокой стильной блондинкой, с которой он познакомился в баре на Васильевском острове, где жили родители Жени Антоновой. Вильяму было двадцать четыре года, Жене в сентябре должно было исполниться двадцать. Стройная зеленоглазая девушка выгодно отличалась от девиц, которые крутились около гостиницы «Прибалтийская», высматривая «добычу» среди приехавших в Питер иностранцев.
К тому времени Женя успешно окончила гимназию, сдала вступительные экзамены в университет на биолога и училась уже третьем курсе.
Они с Вильямом стали переписывать и созваниваться, а после Нового года он вернулся в Россию и официально попросил у Жениных родителей руки их дочери. Мать была расстроена, что дочь уедет в Америку, не окончив университет, но Женя успокоила её, заявив, что намерена перевестись на заочное отделение. Она сдержала своё слово, понимая, что с дипломом «вышки» она сможет учиться дальше, уже в Америке. После защиты диплома Вильям подарил Жене, ставшей к тому времени Джейн Джордан, новую машину.
Они любили друг друга и были счастливы, хотя со стороны Джейн любовь была укутана в оболочку прагматизма. Если бы у Вильяма не было денег, она не стала бы с ним жить. Но пока всё было хорошо – у мужа была любимая профессия, позволявшая им жить, ни в чём не отказывая себе. Почти идиллия, одно омрачало: Вильям очень хотел детей, а Джейн была против, заявив, что ей ещё хочется хоть немного пожить для себя. Первый серьёзный скандал между ними, который чуть не разрушил их семью, произошёл через пять лет совместной жизни, когда Вильям случайно узнал, что Джейн тайком от него сделала в частной клинике аборт.
После этого их отношения дали трещину. Вильям настаивал на рождении ребёнка, они перестали предохраняться, но забеременеть Джейн так и не смогла. В отчаянии она обратилась к женскому врачу и услышала страшный приговор: она никогда не сможет иметь детей. Вильяму она ничего не сказала, и он ещё год, до самой своей гибели, надеялся, что когда-нибудь жена обрадует его словами «у нас будет ребёнок».
Джейн никогда не забудет тот чёрный день, когда ей сообщили, что её муж, лётчик-испытатель Вильям Джордан, героически погиб. Его самолёт при заходе на посадку потерял управление и врезался в землю. Мир молодой женщины в одночасье оказался разрушен. Не стало любимого мужчины и верного друга. Не стало человека, с которым она не знала материальных проблем. Почти две недели после торжественных похорон на воинском кладбище Джейн не выходила из дома. Когда боль от потери мужа слегка отпустила, она стала перебирать документы и увидела страховой полис. Джейн вспомнила сказанные то ли в шутку, то ли всерьёз слова Вильяма о том, что после его смерти она станет богатой женщиной. Трагическая гибель Вильяма принесла ей почти миллион долларов.
Во время оформления документов на получение денег молодая женщина познакомилась со страховым агентом Генри Блумом, подвижным коротышкой, занимавшимся расследованием страховых случаев. Простой и приветливый в общении, умеющий слушать и сочувствовать, Генри был совсем не тем человеком, за кого он себя выдавал. За его внешним обаянием скрывался рассчётливый аналитический ум и железная хватка, позволившие ему стать одним из лучших сотрудников известной страховой фирмы. С его помощью были раскрыты несколько сложных попыток получения крупных страховых сумм. Его не пугали сложные комбинации с «исчезновением» трупов. Он не верил никому, проверял малейшую деталь, умел терпеливо собирать по крупицам факты и ждать. Человек очень неглупый, Генри имел удивительную способность втираться в доверие к родным и близким мнимой «жертвы», к соседям и сослуживцам, получая от них те сведения о якобы «погибшем», которые в концеконцов давали фирме возможность отказаться от погашения страхового случая.
Джейн не знает, каким образом этот коротышка оказался в её постели. Единственное, что её беспокоило – чтобы об их связи не узнали соседи и друзья погибшего мужа. Она не догадывалась, что и Генри желает того же. Отношения с Джейн могли негативно сказаться на его карьере. Поэтому они встретились несколько раз тайком, под покровом ночи, и, откровенно поговорив, решили расстаться. Никто из них не питал никаких иллюзий по поводу совместного будущего. Любви между ними не было. Джейн было с ним спокойно и комфортно. У Генри же были свои соображения насчёт Джейн. Откровенно ей он ничего не мог сказать, но во время одной из встреч в маленьком отеле на окраине города, Генри поведал ей о своём недавнем расследовании.
« Стройная зеленоглазая девушка выгодно отличалась от девиц, которые крутились около гостиницы «Прибалтийская», высматривая «добычу» среди приехавших в Питер иностранцев.