«Влили больной за пять дней 120 литров солевых растворов»
Попав на работу в Центральный НИИ эпидемиологии в Москве, Виктор Малеев вплотную занялся холерой.
— Для меня эта болезнь — родная, я по ней защитил и кандидатскую диссертацию, и докторскую. В основном люди при холере погибали от обезвоживания. Человек терял до 10–20 литров в день. Надо было восполнять потерю жидкости. Моя задача была предложить новую терапию, разработать водносолевые растворы. Для этого я сутки напролет изучал всю доступную литературу, чуть ли не ночевал в библиотеке. Пришлось даже обратиться к такому направлению в науке, как гидродинамика.
И тут как раз холера вспыхнула в Астрахани. Это было в 1970 году. Число заболевших перешло за тысячу, был объявлен карантин. Меня, как специалиста, который занимается растворами для восстановления электролитного баланса, срочно перекинули на юг России. Сотрудники Аптечного института помогли мне в кратчайший срок разработать рецептуру растворов.
При холере умирало обычно до 27% заболевших, а нам в Астрахани удалось избежать летальных исходов. Методика работала! Помню, одной больной я влил за пять суток 120 литров жидкости — 12 ведер, поскольку потери жидкости у ней были чрезмерные. Она была достаточно полной, весила около ста килограммов, у нее было много хронических заболеваний, в том числе сердечнососудистые. Но мы ее поставили на ноги.
Эта терапия до сих пор эффективна, разработанные мною пакеты для питьевого раствора под названием регидрон можно купить в аптеках.
— Вы ведь потом работали на вспышках холеры и за рубежом, в Сомали, в Кении, в Йемене. С какими трудностями пришлось столкнуться?
— В 1971 году я в срочном порядке вылетел в Сомали, где располагался наш воинский контингент, был аэродром, пункт базирования кораблей и узел связи. Мы помогали этой стране строить социализм. И тут выяснилось, что в Сомали заболел и умер от холеры наш генерал, высокопоставленный военный атташе. И меня, молодого специалиста, отправили туда выяснять обстановку. Оказалось, что там болеют еще более 70 наших офицеров. Сомалийцы заявили, что они к этому отношения не имеют, это, мол, ваша болезнь. В больницу наших военных не взяли. Сотрудники нашего посольства купили для заболевших отдельный дом, в котором я с нашими офицерами и поселился. Лечил их, ставил им капельницы, кормил, целиком обслуживал, и все они остались живы.
Холера — болезнь коварная. Когда работал потом на вспышке холеры в Кении, видел погибающих людей, которые лежали прямо на земле. При холере бывает очень низкая температура тела, люди обезвожены, пульс практически не прощупывается, давление низкое. Но заболевшие были еще живы, их можно было реанимировать, чем я и занимался, вливая внутриартериально струйный горячий раствор.
А вот в Йемене в 1972 году мне пришлось остаться на несколько месяцев. Меня перебросили в город Ибб, где было много больных холерой. Я там работал в местной больнице. И про меня забыли, вовремя не забрали. Я