АКТРИСА, КОТОРАЯ НАДЕЕТСЯ ТОЛЬКО НА СЕБЯ
Юлия Ауг: «Всегда мечтала, чтобы у меня был сиреневый сад»
8 июня актриса Юлия Ауг отметила юбилей. День, когда мы договорились об интервью, у нее был расписан так, что удалось поговорить, пока она ехала в машине. За Юлией закрепилась репутация смелой актрисы. Во многом это связано с картиной «Интимные места» Наташи Меркуловой и Алексея Чупова, где она отважилась на то, к чему готова не каждая актриса. Еще и «Овсянки» Алексея Федорченко, где у нее роль мертвой женщины, которую двое мужчин везут к реке, чтобы совершить обряд прощания в традициях исчезнувшего народа меря. Мы поговорили о том, как проходит жизнь в период карантина, о новых и давних ролях и о том, как бороться с повседневной несправедливостью.
— В наше тоскливое время у вас, судя по всему, продолжается интенсивная творческая жизнь: участвуете в карантинном кино, читаете стихи…
— Занимаюсь всем сразу: в карантинном кино снимаюсь, репетирую и играю в спектаклях в screenlife-формате. Мы выпустили очень интересный проект, который уже можно увидеть на YouTube, — «Обморок» по пьесе Марюса Ивашкявичуса, написанной по мотивам книги Светланы Алексиевич «Цинковые мальчики». Поставил спектакль литовский режиссер Оскарас Коршуновас. А участвуют в нем актеры из Латвии, Литвы, Грузии, Украины; от Израиля — Евгения Додина, от России — Лия Ахеджакова, Ксения Раппопорт, Аня Чиповская, Максим Виторган и я. Это не просто читка, а настоящий спектакль. Мы его целую неделю репетировали в Zoom, тщательно разбирали, прежде чем выпустить. Да, это карантинный формат, то есть не трансляции того, что уже было сделано, а то, что создавалось здесь и сейчас. Скоро, надеюсь, выйдут два проекта, в которых я снималась в таком же формате: сериал и короткий метр.
— Каждый день мы что-то подобное смотрим, и, к сожалению, многое выглядит однообразно.
— Да, это понятно. Очень хочется, чтобы начались нормальные съемки. У меня уже на вторую половину июня назначено — в Москве и Питере. Даже график есть. Я играю Королеву в картине «Огниво» по сказке Андерсена, которую снимает Анджей Петрас.
— За то время, что вы провели дома, было ощущение, что жизнь уходит в песок? Удалось сделать что-то полезное, наполнить его чем-то важным?
— Никакой дополнительной важности я этому времени не придаю. Многие люди уверены, что дано оно для того, чтобы подругому отнестись к своей жизни, встретиться с собой настоящим. У меня ничего подобного не произошло. Видимо, я настолько хорошо сама с собой знакома, что никаких открытий не случилось.
Но не могу сказать, что это потерянное время. Мне было чем заняться. Я не посмотрела ни одного сериала, зато подсела на прослушивание аудиокниг. Включала записи, пока мыла посуду, готовила, занималась домашними делами. Иногда у меня все было настолько расписано по часам, что едва успевала спуститься со второго этажа, чтобы выпить кофе, а потом вернуться на очередной эфир.
14 мая должна была состояться премьера спектакля «Это все она» в «Приюте комедиантов» в Питере, который ставит ученик Кирилла Серебренникова Саша Сазонов. Но мы его не успели выпустить и в апреле продолжили репетировать онлайн. Все участвующие там актеры — из Питера, и только меня пригласили из Москвы, на главную роль. Пьеса очень интересная, она несколько лет назад громко прозвучала на фестивале в Любимовке, но сейчас стала еще более актуальной, потому что это история мамы и сына, у которых в реальной жизни взаимоотношения испорчены настолько, что герои не то, что разговаривать — находиться в одном помещении не могут. А в виртуальном пространстве это лучшие друзья.
— Там ведь есть фальшивый аккаунт? В картине «Та, которой не было» герои
ня Жюльет Бинош тоже заводит ложный профиль в Фейсбуке и существует под видом другого человека.
— Это очень актуальная тема, которая стала реальностью нашей жизни. Ты можешь спрятаться в Интернете, не быть собой, закрыть себя аватаром и прожить другую жизнь так, как не смог в реальности.
— В какой из ваших ролей вы в наибольшей степени приблизились к себе самой?
— Думаю, что не было таких ролей. Это всегда проживание чужой жизни.
— Вы снимались у Кирилла Серебренникова в фильме «Петровы в гриппе». Ходили разговоры, что его покажут на Каннском кинофестивале.
— У меня там микроскопический эпизод. Я играю вахтершу. Кирилл позвал всех своих друзей, которые у него снимались когда-то.
— Вы переживаете, что не всегда дают главные роли? Хочется уже другого калибра?
— Дело ведь не в калибре. Я просто прекрасно понимаю, что еще пару лет, и все! У меня закончится возможность играть главные роли. А я — хорошая актриса. Я не кокетничаю, не строю глазки, не говорю: «Ну что вы! Это не так! Спасибо, что вы меня так цените!» Нет, это так. Я очень хорошая актриса с большим диапазоном, могу сыграть любую роль. Даже в самой небольшой роли могу сыграть судьбу, а не просто функцию. Но чтобы получить удовольствие от прожитой понастоящему чужой жизни, снять с себя кожу и надеть кожу другого человека, для этого нужен масштаб, хороший драматургический материал. А этого и не хватает.
— Какие годы были самыми счастливыми для вас?
— Последние десять лет. В 2010-м у меня все только началось…
— Разве предыдущие десять лет в Санкт-Петербургском ТЮЗе не были плодотворными?
— Я не могу назвать их плодотворными. Могу вспомнить всего три работы, в которых я развивалась: Русалка в спектакле «Русалка» по Пушкину, Леди Макбет в «Макбете» Шекспира, несколько ролей в «Портрете Гоголя», поставленном Геннадием Тростянецким. Все! Остальное время я стояла на месте. Дело не в том, играешь ты главные роли, или нет, а том, развиваешься или нет.
— Про вас режиссеры говорят: «Ауг — смелая актриса. С ней можно работать». Такая у вас репутация. Существуют границы, переступать которые нельзя?
— Очень хорошая репутация, но где эти режиссеры? Ау! Граница одна: нельзя мучить животных. Все остальное — можно.
— Для таких людей, как вы, которые сами себе режиссеры, не приписаны к какому-то театру, наверное, нависла угроза оказаться за чертой, поскольку невозможно себя обеспечить?
— Я так живу всю жизнь. Волка ноги кормят. Я не принадлежу ни к какой государственной структуре, не служу в театре. Только играю в «Гоголь-центре», ставлю спектакли как режиссер в разных театрах, снимаюсь в кино и телесериалах, а теперь еще буду в Питере играть. Это — мой осознанный выбор. Государство объявило режим самоизоляции и помогает не всем. Я не попала в перечень тех индивидуальных предпринимателей, которые признаны пострадавшими. То есть я не могла рассчитывать на субсидии, кредитные каникулы, льготное налогообложение. С одной стороны, это очень страшно, потому что ты вообще не можешь рассчитывать на государство, но, с другой стороны, для меня нет ничего удивительного в этом. Я на государство как никогда не рассчитывала, так и не рассчитываю. Но как-то справилась с ситуацией.
— Вы социально темпераментный человек. Это тяга к справедливости? Вам могут сказать: живите спокойно, не лезьте туда, куда не надо.
— Как я могу жить спокойно, если вижу не просто ложь, а лицемерие? Вот отрапортовали, что выплатили всем медикам надбавки, но известно, что многие их так и не смогли получить, потому что их признали «не там» заболевшими. Огромное количество людей до сих пор заболевают, но как только появилась возможность — люди тут же вышли на работу, потому что, как и я, оказались в условиях, при которых должны рассчитывать только на себя. Театры не могут открыться, потому что необходима новая рассадка. При этом поезда переполнены, и продаются все места без учета социальной дистанции. Где логика? Как я могу молчать? Хорошо, давайте я сделаю вид, что ничего не вижу, Но у меня есть глаза и уши. Я вижу, что людям очень плохо живется, и они рады тем подачкам, которые им дает государство. Два взрослых человека, имея ребенка, не могут получить никаких социальных гарантий от государства и радуются десяти тысячам, которые им выплатят на ребенка. Разве это правильно?
— Да вас за такие слова убьют.
— Конечно, убьют. Но кто-то не убьет. Кто-то задумается. Вообще, если думать о том, кто меня убьет и за какие слова, то надо действительно молчать. Но я считаю, что надо обо всем честно говорить. Хотя понимаю, что не стоит тешить себя надеждой, что у большого количества людей сформируется критическое мышление. Оно не сформируется. У меня нет иллюзий по этому поводу.
— Театр тоже должен зрителя продвигать в направлении открытости и активности?
— Театр вообще никому ничего не должен. Единственное, что он действительно должен, так это быть нескучным. А все остальное зависит от личности тех, кто его делает. Безусловно, есть театры социальные, а есть те, которые обращаются к классике, не резонируют с острыми социальными проблемами жизни. И это личный выбор каждого творца. Да, какие-то театры должны заниматься остросоциальными проблемами, но если все за это возьмутся, то, наверное, будет не очень хорошо. Скорее это похоже на конъюнктуру. Пускай расцветают все цветы. — Быть актрисой — насколько это мучительно? Часто сами себя поедаете?
— Я не думаю, что это мучительно. Мне кажется, все художники сами себя поедают. Процесс создания того или иного произведения связан с самореализацией, самоидентификацией. А когда ты этим занимаешься, то тратишь себя и зачастую собой не очень доволен. Мне кажется, что это касается не только актеров, но и музыкантов, режиссеров, художников, писателей. Среди моих друзей и приятелей, которые что-то создают, мало видела довольных собой людей.
— Ваша жизнь целиком подчинена профессии или есть что-то очень важное помимо нее? Вспоминаю советских актрис, отказывавшихся ради роли от рождения ребенка, семейных радостей…
— Мне так нравится, что теперь женская сущность, рождение детей никуда не задвигаются. Яркие примеры — мои близкие подруги: кинорежиссер Оксана Карас и актриса Яна Гладких. Сейчас такое замечательное время, когда женщина может родить ребенка и через неделю выйти на съемочную площадку. Это же прекрасно. — Вы живете за городом, ведете хозяйство, высаживаете в саду сирень… — Я очень люблю сирень. Когда я была маленькая и жила в Эстонии, она у нас зацветала позже, чем в Москве, поскольку это чуть западнее, и там чуть холоднее. На день рождения мама дарила мне маленькие розочки, а друзья — пионы и сирень, которая до сих пор связана для меня с днем р о ждения. Это ощущение сформировалось со школьных лет. Всегда мечтала о том, что у меня будет сиреневый сад. В этом году я посадила четыре куста и еще планирую посадить до начала осени. Так что ко дню рождения у меня будет своя сирень.
— Сложно содержать дом? Это же вообще другой образ жизни.
— Мне нравится этот образ жизни. Если вернуться к режиму самоизоляции, то это большое счастье, что я живу в доме, а не в квартире. Моя мама не успела уехать в Эстонию. Границы закрыли в конце марта, поезда отменили. Какое счастье, что мы за городом, и мама может выйти на веранду, несмотря на дождь и не самую приятную погоду, посидеть, подышать воздухом. Да и для нас с моей дочерью Полиной — это большое преимущество. Три мои собаки имеют возможность носиться на воле.
— Чем Полина сейчас занимается? — Она делает самопробы. Есть надежда, что в ближайшее время начнутся съемки. В течение 2,5 месяца Полина принимала участие в онлайн-спектаклях, жила такой же жизнью, как и все актеры.
— Вы же с ней как подруги. Бывает так, что Полина вдруг оказывается мудрее вас и дает правильные советы?
— Мудрее меня? Может быть. Она хорошая, умная и добрая. Недавно меня в магазине отчитала как ребенка. Очень было смешно. Я ее так не отчитывала в детстве. Светлана ХОХРЯКОВА.