ЧТО В ИМЕНИ ТВОЕМ, МАНФРЕД?
Советский солдат назвал сына в честь немца, спасшего его на поле боя
Жителя Набережных Челнов Манфреда Мансурова отец назвал в честь немца, который зимой 1945-го в Кенигсберге (ныне Калининград), во время бомбежки, вытащил его из-под обломков здания, донес на руках до советского госпиталя и передал врачам. Медикам удалось спасти тяжело контуженного парня. Войну 22-летний Мухаметзян Мансуров закончил в Берлине, у развалин Рейхстага.
Его спасителем оказался Манфред фон Вернер, который сам получил тяжелое ранение под Сталинградом, был комиссован и вернулся в родной Кенигсберг.
В 1963 году, спустя 18 лет после Победы, они встретились в Москве.
18-летнему Мухаметзяну Мансурову в 1942 году давали бронь: парень работал на пороховом заводе в Казани. Но они с другом рвались на фронт, поэтому решили уйти с завода.
— Вернулись в родную деревню и лишь на один день задержались дома, — рассказывает Манфред Мансуров. — Тут же пришел представитель военкомата, заявил с порога: «Не захотели работать в оборонной промышленности — значит, оба попадаете под призыв». Дал отцу пять минут на сборы. А ему только этого и надо было. Отец и его друг не хотели отсиживаться в тылу, считали, что должны быть на передовой…
...Зимой 1945–го Мухаметзяна Мансурова отправили в командировку в Кенигсберг.
— Во время бомбежки их с экипажем засыпало битым кирпичом и обломками зданий. Отец рассказывал, что очнулся уже в госпитале, смотрит — медицинская палата, стал спрашивать: как он тут оказался? Ему рассказали, что его на руках принес в госпиталь немец. В журнале регистрации было указано его имя: Манфред фон Вернер. Медикам он успел сообщить, что попал в «котел» под Сталинградом, был тяжело ранен, комиссован и вернулся на родину, в Кенигсберг.
После той тяжелой контузии у водителя Мухаметзяна Мансурова появились первые седые волосы.
— Отец потом рассуждал, что он был без сознания, и немец, увидев молодого солдата, мог просто добить его кирпичом. И никто бы об этом не узнал. Но он его раскопал, поднял, взял на руки, понес, сдал в госпиталь. Отец тот день считал своим вторым днем рождения. На больничной койке тогда он дал себе слово: если у него когда-нибудь родится сын — назовет его Манфредом.
Медики выходили Мухаметзяна Мансурова, поставили его на ноги. Он вернулся в свою часть, продолжил воевать.
— В Берлине отец оказался спустя два дня после взятия города. У нас долго хранилась фотография, где он был изображен с сослуживцами около Брандербургских ворот. Но потом, видимо, кто-то из внуков взял снимок в школу, и он затерялся.
«Они встретились в 1963 году как родные»
После окончания войны Мухаметзяна Мансурова еще на два года оставили служить в Германии.
— Отец был помощником коменданта маленького немецкого городка под Берлином. Они охраняли и обеспечивали всем необходимым расположенное там молочное производство. Молоко было необходимо в том числе и советской армии. Отец был в одном лице и помощником коменданта, и водителем, и снабженцем. Обеспечивал коров кормами, привозил на ферму доярок, контролировал работу молочного предприятия…
В 1947 году он вернулся в родную деревню Новое Алимово Актанышского района. Работал в колхозе водителем — на единственнном автомобиле, который сам собрал. Через три года женился. А когда, в 1951 году, в семье родился сын, назвал его Манфредом. Многим это имя было в диковинку, у татар детей так никто не называл.
— Отец потом ни раз меня спрашивал: «Сын мой, ты не в обиде на меня, что я дал тебе это имя?» Я говорил: «Папа, я уже так сроднился со своим именем, что другого варианта даже не представляю». И все окружающие привыкли к моему редкому имени.
Мухаметзян Мансуров, по рассказам его сына Манфреда, всю жизнь выписывал газету «Правда» и журнал «Огонек». Однажды в журнале появилась статья про самого молодого по возрасту командующего войсками 3-го Белорусского фронта Ивана Черняховского. Генерал армии погиб при странных обстоятельствах. В феврале 1945-го он проверял боеготовность находящихся в тылу частей, когда со стороны освобожденного городка Мельзак в Восточной Пруссии, который находился довольно далеко от линии фронта, прилетел одиночный артиллерийский снаряд и разорвался около «Виллиса», где находился командующий фронтом. Осколок пробил кузов сзади — Иван Черняховский был тяжело ранен: осколок попал ему в левую верхнюю часть спины. Вскоре генерал скончался. Редактор журнала просил откликнуться свидетелей тех событий.
— Отец узнал, что произошло тогда на дороге, от своего знакомого, который близко находился к этому месту. Написал об этом в письме и отправил послание в журнал «Огонек». Ему ответил военный корреспондент. У них завязалась переписка. В одном из писем отец рассказал свою историю спасения в Кенигсберге и попросил журналиста найти Манфреда фон Вернера…
В 1963 году встреча состоялась. Бывший немецкий офицер приехал в Москву.
— Отец вспоминал, что они встретились как родные. Сели, хорошо выпили, поговорили. Отец, будучи помощником коменданта немецкого городка, научился за два года объясняться на немецком. Манфред тоже мог немного говорить по-русски, так как жил в Калининграде. Он не переставал удивляться, как он мог выжить тогда, в «котле смерти» под Сталинградом.
Манфред фон Вернер вспоминал, что, преданные Гитлером, они оказались в смертельной ловушке. Было 45 градусов ниже нуля, немцы тысячами замерзали в летней одежде, у многих были обморожены ноги. Закончились топливо, боеприпасы, продукты. По ним вели огонь со всех сторон — из всех стволов, зениток, «катюш», орудий. Чтобы выжить, они ели гнилое мясо убитых лошадей. Раненых в подвалах некому было выхаживать — они кричали до тех пор, пока не истекали кровью. Немецкий офицер говорил, что в аду Сталинграда узнал истинное лицо нацистской диктатуры.
— Манфред был штабным работником. «Котел» можно было покинуть по воздуху только тяжелораненым. Все остальные были обречены на смерть. Тогда он еще сильнее стал верить в Бога, потому что остаться в живых там было невозможно. У Манфреда были очень серьезные ранения, он был комиссован, больше не подлежал призыву. Когда отца зимой 1945-го завалило обломками кирпича при бомбежке, Манфред случайно оказался рядом. Услышав стоны отца, раскопал его и отнес в госпиталь…
Когда в 1963 году они встретились с Мухаметзяном Мансуровым, Манфред еще жил в Калининграде. Но сказал, что мечтает переехать в глубь Германии, где у него были родственники. Своему другу-татарину он сказал, что у него двое детей, а пенсия такая, что нет необходимости работать.
После той встречи связь с Манфредом фон Вернером прервалась.
— Когда отец вернулся с той памятной встречи из Москвы, «органы» его строго предупредили: больше никаких контактов. Сказали: если будет еще одна попытка связаться с бывшим подполковником немецкой армии, отец плохо закончит, его «закроют».
«Сдал свой наградной пистолет»
В День Победы, 9 мая, ветераны надевали награды. А Мухаметзян Мансуров не прикалывал к костюму ни орден Славы, ни медали: «За отвагу», «За взятие Кенигсберга», «За взятие Варшавы», «За взятие Берлина».
— Отец почему-то не любил их носить, говорил коротко: «Не надо! Не хочу!» Бывало, прикалывал нам медали на рубашки, и мы, мальцы, не понимая что делаем, бегали с этими наградами по улице. У него также был наградной пистолет. Я это оружие впервые увидел, когда к нам домой приехал навестить отца его однополчанин. Чтобы не было никаких проблем, отец потом сдал этот пистолет. Тем более что в семье подрастало трое сыновей — я и мои братья. Но отец потом смеялся, говорил: сдать-то сдал, но почти сразу получил служебное оружие — браунинг. Отец одно время работал фельдъегерем военной спецсвязи, доставлял секретные документы…
Потом его сын Манфред оказался в Москве, увидел около ВДНХ будочку, где изготавливали орденские планки — приспособления для ношения орденских (медальных) лент. И, как будто специально, у него с собой оказался перечень наград отца. Он заказал, и ему изготовили нагрудную орденскую планку, которую его отец Мухаметзян Мансуров уже стал носить на пиджаке по праздникам.
«Всю жизнь помнил слова отца: «Не дай искажать и видоизменять свое имя»
Как рассказывает Манфред, отец был молчуном. Про свой героический боевой путь на войне рассказывать не любил, говорил: «Да что там вспоминать — одна разруха, грязь, кровь, смерти людей с обеих сторон…»
Все быстро привыкли к необычному имени Манфреда. Первое время кто-то пытался звать его Мишей, но он запретил это делать.
— На всю жизнь я запомнил слова отца: «Не дай искажать и видоизменять свое имя». Меня никто никогда не попрекал немецким именем, в том числе и ребятишки в школе.
Все отмечают пуктуальность, аккуратность и ответственность Манфреда. Вполне возможно, что и немецкое имя сыграло здесь свою роль.
Деятельный Манфред Мансуров только полгода назад вышел на пенсию. До этого работал главным инженером по эксплуатации зданий, сооружений и коммерческой недвижимости. Но и теперь не сидит на месте. Являясь председателем Общественного совета при Управлении Министерства внутренних дел по городу Набережные Челны, опекает ветеранов тыла и узников концлагерей. У Манфреда дружная семья: четверо детей, восемь внуков. Его отца Мухаметзяна Мансурова не стало в 1996 году.
Спустя годы Манфред предпринял попытку найти родственников Манфреда фон Вернера.
— Связался с консульством Германии в Калининграде. Они записали все данные. Сказали, что если сами ничего не найдут — мне ответят из посольства Федеративной Республики Германия в Москве. Но ответ пока так и не пришел.
По всей видимости, Манфред фон Вернер сменил место жительства. Но Манфред Мансуров надеется, что после выхода статьи, возможно, его потомки откликнутся.
— Я искал тех, кто носит такое же имя, как у меня. Ответы пришли от 42 человек со всего мира — не только из Германии, но и из Италии, Польши, Австрии, Казахстана. Удивительно, но и в Казани живет молодой парень Манфред Нигматулин. Я пытался расспросить его, почему родители его так назвали. Оказалось, что им просто понравилось это редкое, звучное, красивое имя. И лишь потом они узнали, что оно означает «свободный человек».
Светлана САМОДЕЛОВА.