ВОШЛА В РОЛЬ

Актриса Маруся КЛИМОВА: «В кино появилась тенденция брать не актеров, а просто типаж, поэтому у нас снимается много людей без образования»

Маруся КЛИМОВА до прихода в актерскую профессию успела поработать полицейским в оперативно-разыскном отделе. Юридический институт при МВД эта хрупкая девушка окончила с красным дипломом. Но через год совершила крутой вираж и приехала из Хабаровска в Москву «поступать в актрисы». Через два года стала студенткой «Щуки», а еще через несколько лет сумела обаять нас в безумно смешных сериалах: сатирическом – «Мылодраме» о буднях телевидения и ироническом – «Проект Анна Николаевна».

Маруся, знаю, что в юридический институт вы отправились, потому что там всем студентам платили хорошую стипендию. Но неужели только поэтому?

Признаюсь, я вообще не понимала, куда хочу поступать. Не скажу, что в детстве мечтала о какой-то профессии. Мне всегда казалось, что за меня все будет кто-то решать, так было у нас в семье. Да и выбор был небольшой. Меня брали без экзаменов в физкультурный институт, так как я была мастером спорта по художественной гимнастике, вторым вариантом был актерский факультет в нашем театральном институте.

А это желание возникло как?

Я никогда не занималась ни в какой театральной студии, но с детства любила стихи читать и рассказывать разные истории, сначала даже стоя на стульчике. Мне хотелось играть на сцене и вообще говорить своим голосом, а не следовать выбору родителей. Но про актерство мама сразу сказала, что мне там делать нечего. В результате я подала документы в три института: физкультурный, педагогический (на филфак) и институт МВД. И да, последний был выбран потому, что, поступив, ты автоматически становилась не студенткой, а сотрудником полиции и получала не стипендию, а зарплату, причем со всеми дальневосточными надбавками, и в трудовую книжку шел стаж. Там было всего два факультета: следственный и оперативно-разыскной. На следственный я недобрала баллов, и меня перевели на другой.

Но опер – это прямо боевая единица. Вы, конечно, занимались спортом, но всетаки девичьим – художественной гимнастикой, а здесь совершенно мужская профессия и учеба, по сути, армия?

Наверное, я всегда была девочкой с мальчишеским характером. У меня не было страха перед тем, что нужно будет стрелять, заниматься самбо, я играла на компьютере в стрелялки. И институт, конечно, был своего рода армией. Каждое утро мы приходили к семи утра, за опоздание получали наряд. Стояли на плацу в жару, в холод, в снег, в дождь. Уходили домой часов в восемь вечера. В первый год я падала от усталости, несмотря на спортивную закалку, там ведь я тоже занималась с утра до ночи. Мы разбирали автоматы на время. Помню, что тогда в моде были очень длинные накладные ногти, а нам нужно было разбирать пистолет Макарова, примерно семь секунд – сборка и десять – разборка. Это было очень сложно, мы долго тренировались и не сразу сообразили, что ногти лучше ликвидировать, это опасно для жизни. Ломали их прямо с мясом и мусолили окровавленный пистолет часами. Если не сдашь, начиналась куча неурочных нарядов. Наказывали нас серьезно, дисциплина была жесткая. Но мне было интересно учиться. Несколько месяцев шел курс молодого бойца, обязали купить камуфляжную форму, берцы, которые страшно раздирали ноги в кровь, мы носили шлем, тяжеленные бронежилеты и противогазы. Помню, как в ноябре нас вывезли в поле, мы ползли по уже лежащему снегу и грязи, и если кто-то поднимался чуть выше, чем надо было, то сразу огребал резиновой палкой. У нас были занятия с пулеметом Калашникова. Не выполнишь – могли отчислить. А как мы в наряде картошку чистили! Трех девочек ставили на это, чтобы тысяча человек в обед получили картофельное пюре. Руки были изрезаны ножом, в разводах от картофелин. А маслобойня! Тебе приносили брикет замороженного масла, и надо было железной машинкой резать его на порционные кругляшки. Еще был

такой вид наряда: «бакомой». Это когда нужно было отмывать огромные чаны, в которых варили еду на весь институт, не говорю про посуду после всех поевших по три блюда. Но все вспоминается с теплом.

Да уж, теперь, я думаю, все физические сложности на съемках после такого просто ерунда. А вы еще и умудрились окончить институт с красным дипломом.

Наверное, я смогла это сделать благодаря тому, что педагоги к самой учебе относились с пониманием, зная все прелести курсантской жизни. Я самой себе удивилась, сделала вывод – все, что ты хочешь, можешь сделать, всегда найдутся люди, которые тебя поддержат и примут тебя таким, какой ты есть. Мне нравилось, что я могу быть собой, что я уже не гадкий утенок, каким меня считали в школе. Здесь у меня все получалось. К какому-то институтскому празднику сняли фильм, в котором меня показывали, потом – в другом. В общем, я стала медийным курсантом. (Смеется.) Участвовала в конкурсах, получала разные стипендии, в том числе год – Потанинскую. Моя научная работа выиграла

на одном из конкурсов, и мне платили правительственную стипендию. Так что учеба у меня была яркая.

Школа оставила у вас, чувствую, не лучший след…

Школу я ненавижу до сих пор. Я очень много пропускала из-за спорта. И когда приходила, то каждый учитель считал своим долгом тут же вызвать меня к доске, и если я не была готова, получала «двойки» и насмешки. При этом я знаю, что во многих школах поддерживали спортсменов, ставили им хорошие оценки, даже если они были полными дураками. А надо мной издевались, и когда, например, я забывала, какой буквой обозначается сила тока, учитель, смеясь, говорила классу: «Ой, посмотрите на нее, она даже этого не знает!» Закрепилась установка, что я тупая. Мне так хотелось, чтобы мне поставили «пятерку» за стихотворение, которое я хорошо прочла, но ставили ее запинающемуся отличнику, а мне – никогда. Меня сравнивали с детьми из трудных семей, которые шатались по улицам, пили, курили. В одиннадцатом классе я уже стала мастером спорта и приняла решение уйти из гимнастики. Тогда у меня появилось время на учебу, я писала хорошие изложения, сочинения, но все равно никогда не получала отличные отметки. Я и сейчас понимаю, что до сих пор доказываю что-то школьным учителям. Моя школьная подруга дружила с педагогом по русскому и литературе, хотя та меня, конечно же, не любила. Как-то они встретились, разговорились, кто где, и моя подружка сказала, что я окончила институт с красным дипломом. Учительница безумно удивилась и сказала, что я его купила. И мне было так обидно! (Смеется.) Я думала: «Ну, ничего, я вам еще докажу». За вами в институте ухаживали, наверное, наперебой?

Не скрою, было много романтических историй. Мальчики жили два года в казарме, как в армии, а мы могли ночевать дома. И так как у них и выбора, в принципе, не было (смеется), нам доставалось очень много внимания. Было смешно, сидя на лекции, получать смс с незнакомого номера. Пытаешься понять, кто это, предполагаешь, а человек не сознается. Такие квесты были постоянно. (Смеется.) Мы года три встречались с мальчиком с моего курса, перед окончанием института у меня был еще один молодой человек, но он приехал с Камчатки и вернулся туда, а я осталась в Хабаровске. Мы так и не смогли принять реше