АРМЕН БОРИСОВИЧ. АРМЕН. ДЖИГА
На сцене был как бог: каким мы запомним великого Джигарханяна?
Армен Борисович. Армен. Джига... По современным меркам, да и по прежним тоже — совсем не высокий, хотя спина как у боксера или борца. Голова крупная, а на ней — улыбка от уха до уха, если что-то хулиганское, веселое затевал или реагировал на чью-то удачную хохму. Но эта же улыбка в мгновение могла стать жестким оскалом, какой бывает только у вожака волчьей стаи. Вожака — не рядового волка. И в подлинности одного и другого варианта, имеющего к тому же нюансы, оттенки, сомневаться не приходилось.
Он — герой, даже если на вторых ролях. Распахнутый и обаятельно-нахальный (Тристан, «Собака на сене», Левон «Когда наступает сентябрь»). Всепонимающий, мудрый (Артузов, «Операция «Трест») или омерзительный, которого хотелось убить, чтоб не ломал чужие жизни (Стэнли Ковальски, «Трамвай
«СКОЛЬКО МНЕ ОСТАЛОСЬ?»
Армен Джигарханян умер в медицинским научном центре при МГУ — отказали почки. Разговариваем с Артуром Сагоманяном, его другом, который опекал его последние годы, всегда был рядом.
— Армен Борисович попал в больницу в середине октября, — говорит Артур. — У него был такой букет заболеваний, он, бедный, сильно мучился, живого органа у него не было, и это никакое не преувеличение. И тут стали отказывать почки. С ними давно были проблемы. Еще до больницы, когда он находился дома, было так — выпивал литр воды, а всего 70 граммов на выходе. Опухал. Уже в больнице ему раз в три дня делали гемодиализ. Три последних дня почки совсем
«СВЕТКА, ТАНЬКА, ИДИТЕ КО МНЕ!»
У народного артиста СССР за его долгую жизнь было огромное количество партнеров и партнерш. Но самой своей любимой партнершей он считал Светлану Немоляеву. Они почти четверть века проработали вместе в Театре имени Владимира Маяковского. Вот что Светлана Владимировна рассказала нашему корреспонденту.
— У нас с Арменом было несколько спектаклей — «Беседы с Сократом», «Бег», «Кошка на раскаленной крыше». Когда Татьяна Васильевна Доронина ушла из театра, он еще несколько раз сыграл «Да здравствует королева, виват!» Но 24 года я играла с ним в великом спектакле «Трамвай «Желание», и это был истинный подарок судьбы. А работать на сцене с ним — счастье.
У меня трудно шли репетиции, Андрей Гончаров, постановщик спектакля, измучил и истерзал меня настолько, что я не понимала, «Желание», Вальдемаро, «Шантажист» из «Следствие ведут Знатоки»). А на сцене ли, на экране — какая разница!..
Там он — стопроцентный мужчина в расцвете сил (Артем, «Здравствуй, это я!», Володя, «Ольга Сергеевна») или неухоженный старик (Крэпп, «Старая лента Крэппа», Макс «Возвращение домой»). Но кем бы и каким бы он ни был, подлинность — его ключевое слово. И еще другое — гипнотическое обаяние. Отпетый циник и негодяй-душегуб в силе обаяния и не думал уступать благородному, честному, правдивому. А это и есть дар, талант, природу которого мучительно невозможно объяснить. Разве что Божьим промыслом.
Да, Бог его поцеловал при рождении, поблагодарив папу с мамой и, наверное, акушера, вовремя и профессионально принявшего младенца. Все он дал Армену Джигарханяну — театры, да еще какие — им. Маяковского, МХТ и «Ленком». Кино, где он побил все мыслимые рекорды по количеству ролей — более 300. Свел с великими художниками — Андрей Гончаров, Марк Захаров, Ян Фрид, — подарившими ему великие роли, а также медицинскими светилами — Рошаль, Дедов. Друзей послал, ни разу не предавших. Наконец, он дал ему огромную любовь народа — армянского, советского, российского, и это испытание Армен Борисович тоже выдержал. Был в меру скромен, разборчив, даже осторожен. Но... Когда Бог и судьба делают такие подарки, надо быть готовым к тому, что за них придется заплатить. В том, что ты без остатка отдаешь себя работе, заложены и большие риски. И он заплатил — сначала потерей единственной дочери, а в преклонном возрасте — одиночеством. как играть, как жить и зачем он выпускает меня, такую бездарную, на сцену? А Армена он обожал, работал с ним совсем иначе.
На тот момент с Арменом мы были мало знакомы, он жил за городом, ездил в театр на электричке. И вот как-то после очередной адской для меня репетиции мы вместе вышли из театра. Армен видит, что я на грани срыва, и вдруг говорит: «Светка, ну что ты так мучаешься? Ты не понимаешь разве, что он, то есть Гончаров, должен тебя погубить». «Место встречи изменить нельзя».
— Мариша, некрасиво жизнь доживаю, — это его фраза. Честная. Горькая. Горечь в его надтреснутом голосе, в глазах, понимающих все, и не озвученном вопросе: «Почему так случилось? Кто виноват — только я сам?» Может, и сам тоже. Не бывает кого-то одного виноватого — думаю я, но ни за что ему не говорю этого, чтоб не сыпать соль на незаживающую рану. Он стар, одинок, плохо ходит, а все равно... Остался не то чтоб красивым, но даже не облысел — разве что его жесткий ежик похож на утренний иней при первых заморозках. А голова по-прежнему с гордой посадкой и профиль рубленый, а не рыхло-печеный, как часто бывает у стариков.
В день его смерти все телеканалы быстро переверстали сетку передач и гоняли его старые фильмы, отрывки из легендарных спектаклей, интервью, где он еще на десятьпятнадцать лет моложе, чем теперь, и у него уже есть свой театр. По какому-то каналу крутят «Здравствуйте, я ваша тетя» — куда ж без нее? Его уморительный судья Кригс в тесноватом костюмчике в узкую полоску плотоядно, как аллигатор при виде жертвы, щелкает зубами над аппетитной тетушкой из Бразилии, где в достаточном количестве водятся и доны Педры, и обезьяны. Феерическая каскадная комедия с блистательными артистами. А тетушка-Калягин знойно поет: «И почему любовь — раба достатка и успеха?..»
А ведь это и про него тоже: как оказалось, женщины любили больше не его самого, а успех и его деньги. Не бог весть какая свежая мысль, но это правда жизни, которая продолжает ослеплять многих. И Джигарханян оказался из их числа: он так бежал за любимым
«То есть как погубить?» — опешила я. «Да, погубить и уничтожить, чтобы из тебя создать совсем другую, новую женщину. И это будет. Ты сможешь, но только пройдя через муки ада». В тот момент это была для меня такая поддержка партнера — я никогда ее не забуду. И я выдержала. Теперь понимаю — благодаря Армену.
— Все артисты называют Армена Борисовича очень комфортным партнером.
— Нет, это не то слово — «комфортный». На сцене он погружался в тебя целиком, как будто вышел только для тебя и ради тебя. От такого ощущения играть с ним было легко и прекрасно. Жаль, что судьба нас развела. Да, он вынужден был уйти из Театра Маяковского — ушел не по чьей-то воле или вине, а по всей своей судьбе, что ли. Но мы с ним столько успели сыграть... У него было мало родных, совсем непростая личная жизнь. Но в конце концов неустроенное личное окупалось любовью чужих людей. Его же вся страна любила. И, конечно, армяне.
Где бы мы ни были, куда ни приезжали с гастролями, все шло как по одному сценарию. «Неуловимые мстители». 3 октября 2020 года. Армена Борисовича поздравляет с 85-летием наш обозреватель Марина Райкина.
делом, так жил им, что не заметил, как в один момент из народного героя стал героем скандальных ток-шоу. Расплата? Жадная молодая жена на глазах у всей страны отнимала у него недвижимость, честно заработанные им деньги и при этом неплохо подзаработала, не моргнув давая показания в телевизионные камеры.
«Мариша, некрасиво жизнь доживаю», — я до сих пор слышу его голос. А мне хочется его успокоить: «Нет-нет, Армен Борисович, эта мутная вода сойдет, алчных и бесстыдных забудут. Эпизод останется эпизодом и от времени совсем поблекнет, как краски на пожелтевшей открытке. А вас как любили, так и будут любить. И детям своим, и внукам будут рассказывать про Джигарханяна, великого артиста, который на сцене и на экране был как Бог!».
не работали, и врачи пытались запустить их.
— Армен Борисович в сознании был?
— Да, я с ним два дня назад говорил по телефону. «Как дела? Рассказывай». — «Нормально», — ответил я. Но, мне кажется, он понимал, что уходит. В последнее время, дома, он говорил Людмиле, медсестре, которая жила при нем постоянно: «Очень хочется пожить». Казалось бы, он человек одинокий, но он так любил жизнь, так держался за нее, а она за это держала его. Врач мне рассказал, что в последние дни у него как будто случилось просветление, что ли. Он позвал главврача и прямо спросил: «Скажи честно, сколько мне осталось?» А в субботу в шесть утра у него остановилось сердце.
Армен — и вокруг него всегда огромное количество людей, которые его не отпускали ни на шаг. Идешь, скажем, на пляж (если в городах были море или река с озером) и видишь, как Армен уже сидит в окружении соплеменников. Тут же — фрукты, вина, дары… Он, если видел нас, сразу звал: «Светка, Танька, идите сюда!» И мы, конечно, пользовались, всегда уходили с дарами. Могу сравнить Армена только с Евгением Павловичем Леоновым — по силе такая же была народная любовь.
— Давно не встречались с Арменом Борисовичем?
— Давно. Последняя наша картина — «Венский доктор». Съемки проходили в Угличе, и Армен, когда меня видел, всегда громко кричал: «Солнышко мое, Светка!» По сценарию, у нас намечалась трогательная любовная линия, но в тот момент у него начались личные проблемы, он начал постоянно уезжать в Москву — и наша любовная линия постепенно сошла на нет. Я думаю, что он пострадал от того, что грубо влезли в его жизнь, разбили ему сердце. Ведь личные драмы здоровья и счастья не приносят — только забирают.