«Я ИЗ ТЕХ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫХ НЕ МОЖЕТ НЕ ТРЯСТИ ПЕРЕД КОМАНДОЙ «МОТОР!»

Певица и телеведущая о звездной перезагрузке, успехах, провалах и скандальных ток-шоу

После внушительного перерыва в эфире НТВ появится программа «Ты — суперстар», новой сезон которой называется «Суперстар! Возвращение». Шоу подверглось изрядной модернизации, но главные герои в нем по-прежнему звезды девяностых, активность которых в последнее время казалась довольно скромной, хотя эти лица и эти песни по-прежнему не забыты. Роль одной из ведущих шоу снова предложили Лолите, и перед началом работы певица и телеведущая с большим стажем испытывает ажиотаж, который сама характеризует как очень приятный. Мы обсудили с Лолитой правила перезагрузки, а также успехи, провалы, скандальные ток-шоу и важность красивого платья.

— Судя по тому, что ты с большим энтузиазмом второй раз входишь в знакомую воду, все эти ретрострасти тебе очень даже по душе…

— Я всегда рада видеть своих коллег, к тому же тринадцать лет назад в программе был невероятно сильный состав. Тогда победила Азиза, но была и Таня Буланова с шикарными номерами. Или Людмила Петровна Сенчина, то есть артистка, о которой нельзя сказать, что она возвращалась на сцену, скорее мы просто забыли, что ей тоже неплохо оказаться на большом экране. В новом сезоне я была очень рада видеть Влада Сташевского и Богдана Титомира, которых нежно люблю и с которыми много лет не встречалась. Ира Шведова, Алиса Мон — все они много чего накопили за последнее время, и нужен был выплеск. Что и произошло.

— Некоторые зрители воспринимают этот проект как своего рода последнюю надежду для когда-то популярного артиста. Хотя это не совсем правильно. Многие герои шоу по-прежнему стабильно работают, разве что в новости не всегда попадают…

— Но все равно им нужна какая-то перезагрузка. Я вот давно не видела на экране Алису Мон и должна сказать, что сейчас она в блистательной форме. Конечно, многое зависит от удачи и от продюсерских возможностей. Если у артиста нет громкого хита, то у публики создается ощущение, что человека вроде как нет в медийном пространстве. А если он при этом еще не шумный, не эпатажный, то вообще кажется, что артист поменял профессию. Примерно так происходит со многими героями нашего шоу. Но на самом деле они как вкалывали, так и вкалывают и никуда из профессии не уходили. Или делали перерыв, как, например, Володя Левкин, по состоянию здоровья. И все участники проекта могут здесь примерить на себя другой наряд. Попробовать то, чего ты еще не пробовал, а следовало бы. Вдруг тебе очень пойдет рок-н-ролл, хотя ты всю жизнь занимался поп-музыкой. У нас такие чудеса случаются.

— Вот тебе никакие перезагрузки не требуются. Что ты делаешь для того, чтобы оставаться той самой Лолитой, которую никто никогда не забывал?

— С одной стороны, наверное, это моя карма. А с другой стороны, моим большим счастьем стало то, что у меня никогда не было продюсера. Когда-то по молодости казалось, что это плохо и мне очень не повезло тащить все на себе. Но я никогда не забуду слова Юры Айзеншписа и Бари Алибасова. Они всегда говорили, что мне никто не нужен и я должна все делать сама, потому что все, чего я добьюсь, потом будет принадлежать только мне. Здесь и успех, и неуспех, и все финансы, и отсутствие какихто разбирательств, потому что я никому ничего не должна. Это тяжелый путь, но когда ты к нему привыкаешь, то понимаешь: тебе в чем-то легче, потому что сама за себя отвечаешь. Все шишки — дело твоих рук, цветы и аплодисменты — только твоя заслуга. Мой единственный принцип — не останавливаться и не ждать результата. Я иногда отдаю себе отчет в том, что песня, которую я купила, — это не хит. Но она мне нужна для концерта или для того, чтобы поддерживать себя в вокальной форме или освоить новый стиль, потому что раньше я такого не пела.

— Например, начать читать рэп с багажом из десятков популярных на всю страну эстрадных песен…

— Я сейчас не про рэп. Я такое никогда не исполняла и даже не пыталась, всегда понимала: это не мое. Но остается много стилей, где есть манера вокала, которую я еще не пробовала. Покупаешь песню, платишь за студию и сам себя обучаешь с хорошим специалистом за пультом. Еще не было такого, чтоб я не получала удовольствия от подобной учебы. И так происходит постоянно, несмотря на то что мне уже 57. И еще я пользуюсь молодыми мозгами. Не потому, что слежу за трендами и хочу быть все время модной. Ни в коем случае. Мода — вещь цикличная, она постоянно возвращается. Но молодые мыслят по-другому, они еще не уставшие, и мне легче работать с молодыми авторами и аранжировщиками. Мы как-то с ними на одной волне, и между нами нет чувства жалости друг к другу. Есть уважуха. Так что я все время занята и, самое главное, не жду результат. Когда его ждешь, то бывает очень больно от провалов. Если песня пошла, то о ее успехах узнаю от других, это мой принцип.

— Удивительно, что при такой занятости у тебя есть время на телевидение. Причем как ведущая ты на экране с начала девяностых, когда еще вместе с Александром Цекало начала вести программу «Доброе утро, страна!». Как это получилось: случайно или очень хотелось попробовать еще и такой вид деятельности?

— Жанр кабаре-дуэта «Академия» был в чем-то еще и разговорным. Так что мы являлись универсальными артистами, и эту универсальность я оставила за собой. Я всегда понимала: если что-то не идет с песнями, ты спокойно существуешь в разговорном жанре. Это прекрасный вид деятельности, где, кстати, тоже нужно все время шевелить мозгами. И «Тэфи» я получила за проект «Лолита. Без комплексов», где вроде нет ничего общего с моей сценической работой. Но мне помогло режиссерское образование, которое оказалось таким крепким и надежным, что всегда меня вытаскивало в таких случаях. Поэтому я иногда занимаюсь не своими жанрами. И если «Суперстар! Возвращение» — это абсолютно мой жанр по ведению, репризам, общению с публикой, то следующий проект, который я буду делать, совершенно другой. И мне он очень интересен как авантюра. А третий проект, который мне предложил продюсер Антон Красовский, связан с документалистикой, где я вообще никогда не плавала. Но мне и это интересно. Вот такая серия обучающих предметов, чтобы мозг не заснул хотя бы до семидесяти.

— И еще неплохая идея для времен гастрольного моратория…

— Конечно, когда все гастроли заморожены, телевидение — это выход из положения. Я могла бы сидеть в студии, но от моего сидения там ничего не изменится. Мое дело найти песню, отдать в правильные руки, потом записать и заниматься продвижением. И такая работа происходит. Вот у меня на днях вышла новая песня. Но одной такой продюсерской работы мне уже мало. Зачем сидеть на попе без гастролей и зарабатывать депрессию? Мне интересно быть занятой.

— Ты упомянула программу «Лолита. Без комплексов». Это был большой проект, который можно сравнить с тяжелым грузом, который необходимо все время тащить в гору. В таких ситуациях у каждого могут возникнуть сомнения в духе «тем ли я занимаюсь». У тебя такое было?

— Нет, мне это доставляло удовольствие. Но случилось то, о чем мне говорили все корифеи телевидения. «Не бери на себя чужое горе, не подключайся», — предостерегали опытные люди. А я спорила и говорила, что нужно погружаться во все с головой. И успех у проекта был во многом по этой причине. По этой же причине я ушла через два года. Я поняла, что не выдержу эмоционально и физически. Наверное, в западной телевизионной системе я могла бы зарабатывать на таком шоу деньги, которые позволили бы построить параллельный вокальный график так, чтобы не переутомляться. На этого не было. Я приезжала из тура, заходила в павильон, снимала по три шоу в день. Конечно, я выдохлась, и чужое горе героев программы отразилось на мне очень сильно.

— Наверное, поэтому, после того как ты ушла из программы, в твоей телевизионной деятельности был перерыв…

— Какое-то время я и правда не прикасалась к телевидению. Сейчас у меня другие проекты. И те, кто меня приглашает их вести, понимают, что я не растеряла базу, которую наработала в том числе и на «Лолите. Без комплексов». Но теперь я знаю, как себя поберечь. Это не будет выглядеть как незаинтересованность в работе на площадке, но моя эмоциональность уже взрослая. Плюс я выстраиваю график таким образом, чтобы не сломаться. Я беру выходные.

— В телевизионной рутине, в отличие от музыкальной, довольно часто случается так, что определенные вещи делать нужно даже когда совсем не хочется. Как ты переживаешь такие моменты?

— В музыке бывает тоже невесело. Песни не всегда получаются. Рвешься в студию, надеешься на аранжировку, а она не готова или готова, но не в том виде, в котором должна дойти до публики. Гастроли это тоже не только заход на ночь в хорошую гостиницу. Но что касается телевидения, то я приняла для себя одно решение. Я больше не хожу туда, где присутствие в кадре не доставляет мне никакого удовольствия. Такое право я для себя заслужила. Для меня нет смысла ходить по кругу, я же не белка в колесе, мне спираль нужна. А все эти круги под названием «надо» я уже прошла. Это ужасно, скучно, безобразно, но я делала, чтобы ни с кем не поругаться, потому что потом не позовут. Сейчас мне совершенно все равно, позовут или нет. Интернет снял зависимость от телевидения и радиоэфиров и дал некоторую свободу.

— Как ты относишься к современному телевидению с точки зрения зрителя?

— Скажу правду: года три вообще не смотрю телевизор.

— Не очень-то корпоративно. Как же это получается?

— Прекрасно получается. Даже те программы, в которых я снимаюсь, смотрю очень редко и на YouTube. В какой-то момент я поняла, что, включая телевизор, вдруг становлюсь безумной бабкой от всей агрессии, которая выливается на зрителя. Я не хочу вызывать в себе агрессию, но ты смотришь на тех орущих и часто безумных людей в ток-шоу и внутри помимо твоей воли возникает сопротивление. Ты вступаешь с этими людьми в диалог, называешь их идиотами, начинаешь злиться — кому это надо, неужели есть дебилы, которые такое смотрят. А потом ловишь себя на мысли, что почти все свои замечания от увиденного произносишь вслух, а если с экрана еще услышишь ответ, то пора к психиатру. Я решила исключить этот вид раздражителя.

— Ты большой специалист по токшоу. На твой взгляд, что сейчас происходит с этим жанром?

— Я не могу назвать его умирающим, потому что ему слишком много лет и его уже неоднократно хоронили. Наши ток-шоу сейчас превратились в некое подобие мексиканской мыльной оперы. Придумывается либретто или сценарий, набираются действующие лица, известные или не очень, и идут сюжеты. Такая опера может быть трехили даже пятисерийной, все зависит от рейтинга. Для меня это за гранью добра и зла, но кому-то это, к сожалению, интересно.

— У тебя сейчас начинается новый этап телекарьеры. Как ты воспринимаешь команду «мотор!» почти через тридцать лет после того, как стала телеведущей?

— Для меня это как любой выход на сцену. Есть груз того, что от тебя чегото ждут, возлагают надежду и поэтому пристально смотрят. У меня внутри попрежнему есть установка не подвести людей, не сделать хуже, а придать какой-то отблеск. Ведение — значимый момент в любой программе. Беспомощность ведущей не вытянет ни один собеседник, это все-таки хоровое пение, где иногда есть солисты. Как меня трясло перед началом съемок «Суперстар! Возвращение», могут подтвердить и Вадик Такменев, и вся команда. Я из тех людей, которых не может не трясти перед командой «мотор!». Это нормальное состояние.

— И красивое платье в данной ситуации может сыграть определенную, но, к сожалению, не определяющую роль…

— Ровно на один проезд камеры, а дальше глаза и губы. То, что ты говоришь, твоя энергетика — это гораздо важнее.