О роли и возможностях президента

Двух одинаковых или хотя бы мало-мальски похожих президентов пока в Эстонии не было. Это значит, что стереотип «правильного» президента у нас еще не сложился. Только нужен ли он?

Константин Пятс превратился в жертву исторических спекуляций. Леннарт Мери был выразителем диссидентских настроений советской поры, активно занимавшимся разгребанием завалов, которые успела нагромоздить перед уходом со сцены советская власть. Арнольд Рюйтель, без лишних слов сменивший пост председателя президиума ВС ЭССР на пост президента ЭР, запомнился тем, что благодаря ему референдум о вступлении Эстонии в Евросоюз не стал для нас тем, чем стало голосование по Брекзиту для Великобритании. Тоомас Хендрик Ильвес искренне старался постичь, чем живет народ, который в течение полувека пытались приучить к чуждому для него образу жизни, да так до конца и не разобрался в этом. Почти из ниоткуда возникла Керсти Кальюлайд, а вот хорошо это или плохо, сегодня нам знать не дано.

Пределы возможного

Формально полномочия президента в парламентской республике весьма ограничены, зато это компенсируется набором возможностей проявить себя неформально, причем сразу на трех уровнях: официальном, политическом и личностном, провести грань между которыми непросто. Так, выражение несогласия с высказываниями некоторых развязных политиков носит не только личный

характер, но по умолчанию переносится и на их партийную принадлежность, а заодно придает всему этому официальный характер, где есть только один выбор: поступить так или промолчать. Выбор этот зависит от инициативности и чувства ответственности президента. И, конечно, самообладания, как при нынешнем правительственном кризисе, когда президента тщетно пытались заманить на скользкий путь вмешательства в политические разборки рассорившихся между собой партий.

В наших условиях роль президента носит не столько административный, сколько демонстративный характер, хотя он и называется главой государства. Отсюда и устоявшееся отношение к главе государства как к чему-то высшему, объекту почитания и поклонения, что в последнее время стало размываться. Леннарту Мери славы и известности хвата

ло и без президентской должности, Арнольд Рюйтель всегда отличался скромностью, ну а Тоомасу Хендрику Ильвесу как бывшему хипарю было не до этого. В отличие от них Керсти Кальюлайд, похоже, все же пытается словом и делом оживить образ президента как авторитета, живущего не вчерашним, а завтрашним днем. Дюжину лет проработав в сердце современной Европы, Керсти Кальюлайд убедительней своих коллег экспонирует, чем живет эта Европа, насколько это подходит и доступно нам как свежеиспеченной окраине Евросоюза, хотя доходит это далеко не до всех, что видно хотя бы по настороженному отношению к ней (нет объекта почитания!), особенно прекрасного пола, ибо уровень внутригендерной неприязни среди женщин выше, чем среди мужчин.

На развилке

Сегодня никто не знает, кто займет пост президента Эстонии осенью этого года. Повторение случившегося в 2016 году вряд ли реально, поскольку борьба за власть обострилась, особенно после еще не подкрепленного делами роста рейтинга «Эстонии 200». Расхожее мнение таково, что первая попытка в Рийгикогу закончится ничем, а в Коллегии выборщиков, возможно, удастся договориться если не по кому-то из партийных кандидатов, то хотя бы по какой-нибудь беспартийной знаменитости, которой можно будет просто поклоняться и не задавать лишних вопросов, т. е. все вернется на круги своя. Второй срок Керсти Кальюлайд вряд ли возможен, ибо заговаривать зубы расслабившемуся обществу, как советовал экс-премьер-министр Юри Ратас, у нее не очень получается.

В регионы она наведывается не «в гости», а работать и напрямую общаться с местным населением. Во многом благодаря ей у нас актуализировались темы семейного насилия, поддержки слабых, спортивного образа жизни, Эстония стала членом СБ ООН и претендует на пост как председателя ОБСЕ, так и

генерального секретаря ОЭСР. Если Леннарт Мери не отказывал себе в чудачествах, а Тоомаса Хендрика Ильвеса иногда навещала мания величия, то Керсти Кальюлайд прямо и без выкрутасов отвечает на любые вопросы, избегая блуждания вокруг да около, что вообще-то большая редкость для политиков. Это еще один штрих ее установки на популяризацию в Эстонии адекватного образа жизни, очищенного от шелухи привычек вчерашнего дня и способного видеть проблемы и противоречия сегодняшнего, но особенно завтрашнего дня, который уже совсем не так далеко, как нам казалось еще недавно. Темп нарастания их пугающий, а наше отношение к ним почти наплевательское.

Что касается следов, которые оставит в памяти народа президентство Керсти Кальюлайд, т. е. много ли стоит личный пример, то они станут видны через призму свершений ее менее динамичных преемников. Чем-то это будет напоминать происходящее с наследием первого президента Эстонии Константина Пятса, где все больше начинают вспоминать его деятельность не в 1934– 1940, а в 1905 и 1918–1919 годах, когда в Эстонии, как и сейчас, был большой спрос на первопроходцев.

Особенностью президентства Керсти Кальюлайд является действенное реагирование на злободневные вопросы как внутриполитической, так и международной жизни.