Пенсионерка обвиняет домработницу в краже шубы и украшений
Пенсионерка подозревает, что помощница по хозяйству ее обокрала и забрала ценные вещи
Таллиннская пенсионерка Людмила Казарова в ужасе: она считает, что пустила в дом воровку! «У меня был инсульт, я три месяца лежала в больнице, потом начала потихоньку вставать, – рассказывает она. – Сын дал объявление, чтобы нанять помощницу по дому. Но кто же знал, что человек, который казался таким милым и приятным, так подло потом поступит? Она вывела меня на улицу погулять, а сама украла полушубок норковый, шерстяное пальто, золотые украшения, одежду и кое-что по мелочи». Людмила Юрьевна возмущена и тем, что прошло уже полгода, но полиция эту женщину даже не допросила. Полиция же заверяет, что следствие активно ведут. Помощница по хозяйству говорит: ей никакие шубы и украшения не нужны, у нее своих куча. И она готова подать в суд на эту семью за клевету. Подробности этой истории выясняла «МК-Эстония».
Людмила Юрьевна говорит, что до этого много лет жила в Египте. Круглогодично. Сначала снимала, потом купила квартиру. «Но в декабре 2019 года я почувствовала себя плохо, – рассказывает она. – Видимо, жара все же сказывается на здоровье. Я кое-как села на самолет и прилетела сюда. Встречала меня уже скорая. Повезли в больницу, там выявили, что был инсульт».
После выписки из больницы Людмила Юрьевна вернулась домой. Но жизнь уже не стала прежней. Сейчас пенсионерка ходит с палочкой, передвигается и говорит медленно, иногда забывает слова. И чтобы помочь маме, сын дал объявление, что ищут помощницу по дому.
Помогла так помогла!
«Откликнулись человек шесть, – рассказывает Людмила Юрьевна. – В том числе и она, эта Ира. Она мне понравилась больше всех. И я, дура старая, даже не спросила у нее адрес. Записала только имя, фамилию и телефон».
За работу Ира попросила 4,5 евро в час. И полы помоет, и в магазин сходит, и еду приготовит. Часы записывала и потом брала за работу деньги.
«Только вот с чеками из магазина была постоянная проблема, – рассказывает пенсионерка. – Она мне приносила его не полностью, а только нижнюю часть. Где сумма. А что было куплено – не было видно».
Но Людмила Юрьевна поначалу не обращала на это внимания. Однако потом, говорит она, стала вникать.
«Купленных продуктов была как-то мало, – говорит она. – Например, по чеку купленной черешни был килограмм, а на деле – две пригоршни. Да и каждый поход в магазин обходился в 30–40 евро, а на деле холодильник был пустой».
В остальном-то ее помощница устраивала. Работала шустро, оставалось время и поговорить.
«Она рассказывала, что сама она приехала в Таллинн только два года назад, нашла здесь мужчину, вышла замуж, – вспоминает пенсионерка. – Что у них две квартиры, одну они сдают, в другой живут – вместе с родителями мужа. Что муж, дескать, ей одну из этих двух квартир уже «отписал». Что муж сейчас без работы. Да и сам он как-то приходил. Большой такой, молчаливый. Ира попросила позволения показать ему квартиру, они по квартире прошлись, в то время как я сидела на кухне, затем он выпил кофе и ушел».
Тем временем потеплело, и Ира стала выводить Людмилу Юрьевну на улицу. Сначала, говорит пенсионерка, гуляла вместе с ней. А потом стала оставлять ее на улице, а сама возвращаться в квартиру, чтобы работать.
«Ну ладно, – говорит пенсионерка.
– Я погуляю, потом она за мной приходит».
Почти прошло лето, наступил август. Людмила Юрьевна уехала на реабилитацию на две недели. А когда вернулась – заглянула в шкаф и ахнула: в шкафу, обычно полном одежды, теперь было весьма просторно!
«Стала присматриваться – полушубка-то из стриженной норки и нет! – плачет пенсионерка. – Я его привезла из Эмиратов. Сколько стоил? На тот момент 1700 евро, но сейчас такие гораздо дороже. Он был такой красивый, персикового цвета».
Не обнаружила Людмила Юрьевна в шкафу и длинного летнего пальто из тонкой шерсти. Пропали также несколько блузок, а из тумбочки – золотые украшения и старинная цепочка ее мамы.
«Когда Ира пришла в следующий раз, я у нее спросила, – рассказывает пенсионерка. – Та стала отрицать, мол, в глаза этого полушубка не видела. Но это же ложь! Я ведь сама его как-то ей показывала, говорила: «Мы с тобой одного размера, потом как-нибудь примеришь…» Она тогда только улыбнулась. И вот…»
На вопрос, как же Ирина могла вынести все эти вещи незаметно из квартиры, Людмила Юрьевна отвечает: «Я долго думала об этом. У нас в доме два входа, один на улицу, а другой – во внутренний дворик. В один из дней, когда я гуляла во внутреннем дворе, у ее мужа была возможность войти через другой вход и помочь Ире все вынести. А пропажу вещей не сразу заметила, потому как даже не думала, что что-то может пропасть, доверяла человеку».
Пенсионерка опять начинает плакать. А затем, слегка успокоившись, продолжает рассказ: «Ире я сказала больше не приходить. Сын помог написать заявление. Заявление приняли, возбудили уголовное дело… И с тех пор тишина. Прошло уже целых полгода, за это время было только одно письмо от следователя, в котором задали несколько уточняющих вопросов. Сына только на днях вызывали на допрос свидетелем».
По ее словам, когда сын спросил, поговорили ли они с Ирой, следователь ответила, что еще нет.
«Представляете, еще нет! – возмущается пенсионерка. – Прошло уже полгода, они ее даже не пригласили и не допросили! А сейчас зима, может, она как раз в моем полушубке и ходит…»
Маму жалко
Ее сын Константин добавляет, что он только размещал объявление на Фейсбуке, а встречалась и беседовала с кандидатами в помощницы мама.
«Выбрала одну из них. Я купил маме тетрадь для записи часов и оплаты, – рассказывает сын. – Но она почти ничего не записывала. Говорила, что они считают в уме. Или вообще иногда давала наперед. Потом я както заехал и вижу: чек оторван наполовину. Спрашиваю: «Это что?» Она и говорит: «Это Ира приносила продукты». Чек велик, а холодильник пуст. Я решил не конфликтовать, а просто начал сам покупать и привозить маме продукты, хоть с утра до вечера работаю и живу на другом конце города».
Потом Ирина сообщила, что нашла работу на заводе и больше не сможет приезжать к маме.
«А вскоре мне позвонила мама и сказала, что они все же договорились, что Ира будет приходить по субботам, – рассказывает сын. – Какое-то время она действительно приходила, а потом мама уехала на реабилитацию. Когда вернулась, решила пересмотреть сезонную одежду – близилась осень. Тогда-то и обнаружилась пропажа шубы и пальто из шкафа. Мама стала искать по квартире – вдруг Ирина просто переложила все в другое место. Тогда обнаружилась пропажа и всего остального. Дошло до смешного – исчезли даже новые трусы, туалетная бумага, венчик для взбивания и тюбик клея. Я лично покупал недавно ей эти вещи и точно знал, куда их положил. Зато лавандовую «елочку», всегда до этого висевшую в шубе, я обнаружил засунутой на верхнюю полку, куда мама даже дотянуться не может. Поражает такое бесстыдное, наглое воровство».
Да и вообще, отмечает сын, непонятно и то, зачем приходил в квартиру муж.
«Собственной машины у них, по словам Ирины, нет, – говорит Константин.
1700 евро стоила шуба, которая пропала при странных обстоятельствах.
– Тащиться в такую даль – ради чего? Очень много вопросов. Да и мама после этой истории сильно сдала, будто и не было прогресса в лечении: если раньше она находила силы и желание выйти на улицу, то теперь все время сидит дома. Она после этого сильно постарела. Ее очень жалко. Для нее это был сильный удар. Я не понимаю, как можно было так поступить? Если считаешь, что оплата недостаточно велика, то сразу откажись от этой работы, а не компенсируй, подворовывая продукты и вынося вещи из дома! Или этому человеку подобное уже много раз сходило с рук, и закон оказывался бессилен?»
Когда обнаружили пропажу полушубка и других вещей, он, по словам сына, написал Ирине сообщение в Фейсбуке.
«Попросил вернуть то, что она взяла, – говорит Константин. – Предложил выслать все смарт-почтой, понимал, что человек в такой ситуации вряд ли согласится на личную встречу. Ирина с ходу начала все отрицать, спросила: «Что за вещи я должна вернуть?» Тогда стало ясно, что мирно разрешить конфликт не
получится, и мы написали заявление в полицию».
Следователь, говорит сын, после подачи заявления им ни разу не позвонила, только прислала два письма. Одно – с уточняющими вопросами, второе, через полгода, – с просьбой прийти в отделение на дачу свидетельских показаний. Он сам и мама неоднократно звонили в полицию, чтобы выяснить, как там продвигается дело обокраденной пенсионерки.
«Да, мы абсолютно с мамой не знаем, на какой стадии находится расследование и ведется ли оно вообще, – заверяет Константин. – Когда я спросил, говорили ли они уже с Ирой, то мне ответили, что еще нет и только будут вызывать ее повесткой. За это же время краденые вещи сто раз продать можно и выйти сухим из воды!»
«Следствие ведут активно»
Подполковник полиции Райнис Синикас, руководитель службы ведения делопроизводств Ида-Харьюского отделения полиции, говорит, что 15 сентября действительно было получено заявление о том, что летом 2020 года в период полутора месяцев из квартиры исчезли личные вещи.
«Заявление было рассмотрено в предусмотренные законом сроки, и 25 сентября Ида-Харьюское отделение полиции начало уголовное делопроизводство по статье Пенитенциарного кодекса о краже, – говорит подполковник. – Досудебное делопроизводство сейчас находится в стадии сбора, проверки и оценки доказательств. Для выяснения лица, совершившего преступление, сейчас ведутся различные процессуальные действия, которые нельзя прокомментировать подробнее в интересах делопроизводства».
Он утверждает, что с октября следователь общалась с пострадавшей несколько раз по телефону и э-почте, а также 15 февраля с сыном пострадавшей в отделении полиции.
«Пострадавшая и ее близкие проинформированы о ходе ведения делопроизводства, – заверяет он. – Уголовное делопроизводство является видом делопроизводства, который интенсивно задевает основные права лиц, в том числе и тех, в отношении которых ведется делопроизводство, поэтому ведение уголовного делопроизводства не может быть поверхностным или непродуманным. В соответствии с § 7 Уголовно-процессуального кодекса, никто не рассматривается в качестве виновного в совершении преступления, прежде чем в отношении него вступит в законную силу обвинительный приговор».
Подполковник добавляет, что в его практике случаев краж, совершенных помощниками по хозяйству, не было. Но были кражи на предприятиях, совершенные сотрудниками данных предприятий, а также случалось, что кражи совершали другие члены семьи или знакомые.
Однако Людмила Юрьевна и ее сын в один голос говорят, что никаких звонков из полиции не было, и это они сами все время звонили, чтобы узнать, как продвигается их дело.
«Если они не начнут предпринимать активные действия, то я пойду к начальству этого следователя», – добавляет возмущенная Людмила Юрьевна.
Хотела просто помочь
Ирина пригласила журналистов к себе домой, чтобы те могли убедиться: никаких похожих полушубков у нее в шкафу нет.
Она подтверждает, что они с мужем живут в одной квартире, а другую сдают. Подтверждает и то, что недавно переехала в Эстонию – три года назад, когда они с мужем расписались.
«У меня у самой трое взрослых сыновей, – говорит Ирина. – И я по-человечески поняла сына этой женщины, что ему неудобно маму мыть и переодевать. Сын изначально слукавил, он не написал в объявлении, что его мама на самом деле сама ничего делать не может, одна рука не работает. На тот момент у меня не было официальной работы, поэтому я и согласилась к ней приезжать и за ней ухаживать. Хотя это было довольно невыгодно: она живет далеко и говорила, что может заплатить всего только за четыре часа, пенсия у нее маленькая. И за это время надо было квартиру убрать, полы помыть, ее помыть, переодеть, постирать, еду приготовить и многое другое».
Она добавляет, что стирать приходилось преимущественно руками, потому что пенсионерка зачастую не разрешала даже машинку включать. Тем не менее, у них с Людмилой Юрьевной за это время сложились теплые отношения.
«Моя мама того же года рождения, как и она, – поясняет Ирина. – И зовут тоже Людой. Да и вообще мне ее было жалко. Ее после инсульта перевезли в абсолютно пустую квартиру, где было два полотенца, один комплект постельного белья и очень мало ее одежды. Я даже думала что-то из дома привезти, потому что, когда помою ее и на кровать положу, надо же и белье сменить, а у нее всего один комплект. Потом уже они привезли с дачи полотенца и постельное и какую-то ее одежду, а до этого пожилой человек жил практически в пустой квартире».
Она говорит, что она делала это все по доброте, а не из-за денег: на дорогу туда у нее уходил час и обратно тоже час. Плюс там четыре часа. И за это все – 18 евро.
«Никаких ключей от квартиры у меня не было, – заверяет Ирина. – Я приходила в десять, она мне открывала. И уходила обычно в два, она тут же на пороге со мной рассчитывалась и за мной дверь закрывала. Поэтому, когда я нашла официальную работу, я им позвонила и отказалась. Но они уговорили меня остаться и приходить хотя бы по субботам. Понятно, за 4,5 евро в час мало кто согласится ездить в такую даль, там от автобуса еще километр идти пешком, и мыть пенсионерку со всеми ее капризами».
Она заверяет, что относилась к Людмиле Юрьевне как к родной матери, делала для нее очень многое из того, что как бы и не должна.
«Поначалу я готовила у нее, потом она сказала, что не надо, – говорит Ирина. – И продукты покупала, но потом, как я поняла, из экономических соображений – пенсия у нее маленькая – она попросила это делать сына. И он тогда начал покупать за свои. Но я все равно ей постоянно привозила то супчик в баночке, то блинчики, то варенье, то еще что-то. Дома наготовлю и ей тоже привезу. Они не говорили, что я им стены красила? Что педикюр ей делала?»
Ирина подтверждает: был случай, когда с ней один раз пришел туда и ее муж.
«Это было 9мая, – говорит женщина. – Я пообещала к ней прийти, не посмотрев на календарь. А у нас в планах было в тот день заехать еще на кладбище. Поэтому он и поехал со мной, как мы изначально и собирались. Она, узнав об этом, стала говорить: «Ну что же он на улице? Пускай зайдет!» Вот он и зашел. Я сделала все, что должна была, и мы поехали дальше на кладбище».
Насчет оторванных чеков Ирина заверяет: это неправда. И все чеки за продукты, которые она покупала за свои деньги по дороге к пенсионерке, были целыми.
«И если там что-то было из того, что к ней не относится, то я это просто вычеркивала», – говорит женщина.
Она говорит, что проблемы начались, когда она сказала, что нашла постоянную работу и не сможет больше приезжать.
«Там работа в три смены, – говорит женщина. – И я просто физически не могла к ней больше ездить. В итоге она меня уговорила приезжать хотя бы раз в неделю по субботам. Я и приезжала. Но потом и по субботам не смогла. А они вот так вот отплатили за мою доброту!»
Последний визит, по словам Ирины, прошел почти как обычно: она убрала в квартире и помыла пенсионерку.
«И лишь на пороге она у меня спросила: «Ира, ты шубу мою не перевешивала? – рассказывает женщина. – Я сказала, что не видела. Да и не было у меня времени лазить у нее по шкафам. К тому же она все время дома была. Гулять я ее выводила всего два раза. И то она хотела, чтобы я была с ней, но я ей сказала: «Либо мы гуляем, либо я делаю работу». Квартира сама себя не уберет, а у нее был лимит – четыре часа, потому что пенсия маленькая. Один из этих двух раз, когда она гуляла, я мыла окно, и она меня видела. Второй раз она попросилась на другую сторону дома, и я тоже в ее отсутствие все время в квартире убирала, передохнуть было некогда».
Недавно ее вызвали в полицию. Туда она намерена идти со своим адвокатом. А также собирается подавать в суд на данную семью за клевету.
«Ее сын облил меня грязью в Фейсбуке, – вздыхает женщина. – Люда была первой и единственной пенсионеркой, которой я таким образом помогала. Больше ни за что! Как говорится, не делай добра и не получишь зла».
От редакции: мы будем следить за развитием событий этой детективной истории с шубой и обязательно проинформируем читателей, чем все закончилось.