МАНИЖА УЖЕ ПОБЕДИЛА «ЕВРОВИДЕНИЕ»
На первой репетиции певица порадовала европублику отсутствием притворства
На конкурсе «Евровидение2021», который наконец с задержкой в год доехал-таки до Роттердама, прошли первые репетиции. В то время, пока в еще полупустую «Ахой Арену» съезжаются гости и участники, которым предстоит через каждые 48 часов сдавать ПЦР-тесты, чтобы работать и спать спокойно, очевидной героиней первого дня начавшихся репетиций стала участница из России Манижа. Нашумевшая песня и номер Russian Woman произвели весьма позитивное впечатление на журналистов. Из родной страны на конкурсную чужбину певица выезжала почти в роли скандального изгоя. Однако то, за что артистку шпуняла и хейтила Мама Раша, здесь, в Нидерландах, вызвало состояние восторга, приближенное к эйфории.
Первые два дня. Беглая экскурсия по осторожно оживающему после жесткого локдауна Роттердаму, первая репетиция, первая пресс-конференция, первые интервью явно взволнованной прессе и лично ведущей конкурса Шанталь Янзен, популярной в Нидерландах телеведущей-трансгендеру, которая изъявила особенную заинтересованность во встрече с «русской этно-фьюжн-дивой Манижей»… События и эмоции, сменявшиеся как в калейдоскопе, создали почти сюрреалистический фон. Для творческой натуры стечение подобных обстоятельств — всегда почва для особенных переживаний, что добавило дополнительного драйва в интервью с Манижей в начале волнующего евромарафона.
— Манижа, кажется, ты крайне взволнована первыми впечатлениями?
— Конечно! Во-первых, я больше года не была нигде. И для меня, конечно, сам перелет и возможность находиться в Европе уже достаточно для яркого и эмоционального состояния. И к этому прибавляется участие на «Евровидении», подготовка к нему. Мне кажется, что мое эмоциональное состояние дошло до некоторого «потолка», когда я уже не могу прыгать и орать… Я просто сижу в шоке постоянно. Если говорить кратко, то я очень рада и благодарна за то, что сейчас происходит. И немножко грустно из-за того, что это все совсем скоро закончится.
— За те два месяца после нацотбора на «Евровидение», когда на тебя обрушилась волна хейта и проклятий в России, ты не пожалела о том, что ввязалась во все это со своей «Рашен вумен»?
— Конечно, были моменты, когда я просто испугалась. Как любой нормальный живой человек, могу испугаться, могу расстроиться, могу оказаться в состоянии страха, переживаний. И у меня были мысли вначале, что, боже мой, может быть, мне все-таки не надо ехать?.. Потому что я даже представить не могла, что реакция на мое творчество может быть настолько радикальной. Тем более что цели такой у меня не было. Давно живу в своем творческом мире, те, кто знает меня, видели, что я нигде и ни разу не солгала. Но, как оказалось, я жила в вакууме. Я окружала себя людьми, которые отражали мои же внутренние ценности. И вдруг этот вакуумный пузырь лопнул, я обнаружила, что людей намного больше, чем тех, кто живет со мной в моем мире и в моем творчестве, больше мнений и больше ответов на вопросы «кто я?» и «кто все эти люди?».
— Тем не менее ты преодолела искушение испугом и, несмотря ни на какие угрозы с проклятиями, решила играть до конца…
— Просто в итоге посмотрела на ситуацию спокойнее, немножко с другой стороны и даже оказалась ей рада.
— Рада?!
— А потому что все это как раз отразило, подтвердило то, к чему я в своем творчестве обращаюсь и против чего выступаю. Поэтому и важно, чтобы обо мне узнало как можно больше людей. Неприятие, буллинг, травля до сих пор существуют в обществе. Ксенофобия до сих пор существует. Мне искренне жаль, что это происходит. Но я очень рада, что мы сейчас говорим об этом — пускай даже ценой моих личных слез, переживаний и страхов. Это все временно, я абсолютно в это верю и точно знаю, что я на своем месте. Я благодарна этим двум месяцам, потому что обросла такой броней, поняла, что не только должна, но и могу отвечать за свои слова, поступки, действия и за свое творчество. То, что я нахожусь сегодня здесь, только подтверждает правоту моей цели, и я должна быть довольна, а не испугана и разочарована.
— Получилась война на два фронта: с одной стороны, надо было отбиваться от нападок, с другой — готовиться собственно к конкурсу. В этом плане все шло гладко?
— Да, я довольна. Хотя были сложности, о которых мы особо не рассказывали. Один из наших участников, бэк-вокалист Артемий, попал в реанимацию с гликемической комой. Иметь в таком раннем возрасте сахарный диабет — очень тяжело не только физически, но и психологически. Мы не знали, что делать, потому что не хотели оставлять его одного. Получилось бы, что бросили, а мы все-таки команда. Мы понимали, что если оставим его в Москве, это может еще сильнее навредить — и ему, и нашему собственному психологическому состоянию. К тому же Артем — важная часть нашего коллектива, не хотелось без него ехать. Мы долго не знали, что скажут врачи: можно, нельзя? Был стресс, но в итоге все благополучно разрешилось, он с нами, и мы счастливы. У другого нашего бэк-вокалиста обнаружились проблемы с документами за 12 часов до вылета, но, к счастью, все разрешилось, и мы совершенно точно находимся здесь в желаемом составе. В общем, эти два месяца меня научили тому, что каждый новый день может внести проблемы, но надо не бояться, а двигаться и решать. Никто и ничего не будет делать за тебя.
— На пресс-конференции ты трогательно и благодарно говорила о своих бэквокалистах, поправляла журналистов — мол, они настоящие вокалисты, таланты, а не просто бэки. Хоровое многоголосие в вашей песне сразу обратило на себя внимание, то, как вы это все смакуете…
— Я так и говорю, что у меня целый хор. Я вообще фанат любого хора. Для меня это концентрация бешеной энергетики, когда музыканты одновременно и отрываются, и наслаждаются на сцене. И слушателям нравится, и нам классно. В «Рашен вумен» как раз и звучит этот отсыл — к истинному хоральному этническому исполнению.
— А вот Агутин сказал, что «песня слабая»… Типа не хейт вовсе, а сугубо профессиональная критика…
— Это же его мнение, он имеет право. Мне тоже могут не все песни Агутина нравиться. Это же не значит, что он плохой исполнитель.
— Самое грустное во всей войне страстей вокруг тебя и твоей песни — уродливый оскал ксенофобии и национализма, который, кажется, долго ждал и наконец дождался своего часа, как только на «Евровидение» от России собралась ехать «какая-то таджичка»…
— Недавно кто-кто сравнивал, говоря о волне «Black Lives Matter» в Америке, что у нас такого быть не может. Такого не может, но может что-то другое. Бытовой расизм в нашей стране, к сожалению, широко распространен. Часто как бы в шуточной форме, но очень некрасиво друг к другу относимся, часто это считается нормальным. Сколько раз в жизни я слышала в свой адрес: «Ты то ли таджичка, то ли узбечка, то ли казашка, то ли цыганка. Да какая разница, вы все на одно лицо». Много раз это слышала и даже научилась смеяться этому в ответ.
— И записала шутливую песню «Недославянка, недотаджичка»…
— Это уже был финал моего внутреннего конфликта, когда я приняла свою сущность — многогранную, очень разную. Но в реакции на «Рашен вумен» я заметила еще одну вещь, связанную с нашим менталитетом, — воспринимать с подозрением все нелинейное, то, что не очень понятно. Бросаться сразу искать, в чем подвох, потому что его там не может не быть, хоть тресни. А его нет, этого подвоха, а надо ж найти…
— На испанском онлайн-preparty импровизация из микса «Рашен вумен» и песни «Не верь, не бойся» группы t.A.T.u., которую они исполняли на «Евровидении2003», была признана лучшим перформансом трехчасового шоу. Почему ты выбрала «Тату» для этого концерта?
— Меня очень вдохновили сами организаторы, когда сказали, что они пять лет не приглашали Россию на это preparty, но им настолько нравится «Russian woman», что они готовы дать мне даже неделю на подготовку, несмотря на то, что все дедлайны у них уже закрыты. Мне было очень приятно это слышать, но и у меня неделя была очень плотная. Они написали, что им нравится, когда артисты поют песню от своей страны, которая уже была на «Евровидении». Я вспомнила, что для меня «Евровидение» началось с участия группы «Тату». Вспомнила слова: «Не верь, не бойся, не проси и успокойся», — и подумала: «Господи, они так точно отображают то, что происходит вокруг меня». Эта песня стала своеобразным переосмыслением, потому что когда ты ее слушаешь в 13–14 лет, то она воспринимается просто как классный клип, расколбас. А когда в 30 лет садишься и слушаешь, пройдя через всю эту травлю, ненависть, то слышишь ее уже по-другому. Она меня разорвала на части просто. Я вдруг поняла, что мы были созданы друг для друга с этой песней. Мы сделали видео, и потом испанцы мне написали: «Манижа, вы знаете, это лучшее видео, которое нам когда-либо присылали». Сперва я подумала, что это просто дежурная европейская вежливость. А потом посмотрела трансляцию, и действительно — классное видео вышло, живое.
— Тебе не кажется, что если бы не в 2003-м, а сейчас вдруг возникло что-то типа «Тату» в качестве лица России на «Евровидении», то истерика наплодившихся за эти годы охранителей «духовных скреп» вышла бы еще апокалиптичней, чем в случае с тобой и твоей «Рашен вумен»? Так сильно изменились времена…
— Я не знаю. Мне хочется сказать «нет», что было бы так же, как и в 2003 году. Но не очень уверена, что это будет правильный ответ. С другой стороны, у меня же получается продолжать то, что я делаю. Какие бы ни были сложности, у меня не было желания отказаться от собственных слов, изменить свою позицию.
— В том числе поехать на «Евровидение» с «совершенно неформатной», как считают многие, песней?
— Мне кажется, что большинство наших артистов еще не привыкли к такому формату музыки. Я искренне верю, что музыка может намного больше сделать, чем нам самим кажется. Не только принести нам деньги, корпоративы, красивые шмотки и №1 в топ-чартах. Это не самое главное в музыке. Мне все продюсеры писали: «Это же не хит». А что такое хит, до сих пор не ответили. А может быть, хит — это когда человек задумается, послушав песню, правильно ли он живет, действительно ли свободен, захочет что-то поменять в себе, в своем отношении к жизни. В песне «Russian woman» я пою о стереотипах, которые мне лично насаждало общество очень долго: «Когда ты выйдешь замуж? Когда родишь детей? А вот работа не должна быть на первом месте» — и т.д. и т.п. Я что, выхожу такая и ору: «Всё, баста, бросайте своих мужей, не рожайте детей! И быстро всем работать!»? Я так не выхожу, я говорю: «У тебя есть выбор, ты можешь так, а можешь и так. Жизнь очень длинная и многогранная, попробуй разное, не надо думать, что ты создана только для чего-то одного».
— А федеральный телеканал, на котором случился этот нацотбор раздора, не пожалел в итоге, что устроил сам себе такое приключение? Годами никаких нацотборов, а тут в кои-то веки замутили, и на тебе... Гранд скандаль!
— За все это время меня ни разу никто не заставил делать или говорить то, что я не хочу, выглядеть так, как я не хочу. Мне говорили только одно: «Ты должна оставаться такой, какая ты есть, не бойся, держись, это тяжело психологически, но ты сильная, ты веришь в музыку, в то, что делаешь, и не переводи, пожалуйста, песню на английский язык — это же так круто, что вы поете на русском». Это вызывает у меня огромное уважение и благодарность.
— Ну и поздравляю тебя с победой в профессиональной номинации «Best Lyrics Award 2021» ассоциированных с «Евровидением» литераторов и журналистов, только что объявленной на ресурсе Eurostory! Привет Агутину, так сказать…
— Я очень рада этой награде, жду с нетерпением, когда мне ее вручат. Не как доказательство, что: «Смотрите, я была права». Когда я делала песню, изначально понимала, что мне не надо ничего никому доказывать, я совершенно чиста в этом плане. Здесь скорее приятный бонус ко всему хейту, который происходил…