OЫЛAKO B ШTAHAX
Октябрь. Революция. Маяковский. Главный советский поэт, рупор нового общества, автор агиток РОСТа был личностью неоднозначной. «Хулиган от застенчивости», он страдал от неуверенности в себе, хотя в своих стихах представал этаким мачо.
Горящие глаза, густые волосы, огромный рост – внешне Владимир Маяковский представлялся современникам этакой глыбой, могучим человеком. В своем творчестве он всячески подчеркивал собственную «маскулинность», боялся показаться слабым.
Сегодня исследователи наследия поэта-футуриста отмечают явные черты невротической личности. Он проживал жизнь в состоянии ненависти к ней, отвращение вызывало все: от бытовых явлений до знаков препинания. «Эта ненависть билась в нем и металась, прорываясь то в одну, то в другую сторону. В этом было что-то несомненно истерическое. Революция явилась для Маяковского благом прежде всего в том оздоровительном смысле, что дала его ненависти направление и тем спасла его от вечной истерики», – пишет биограф Юрий Карабчиевский.
Его университеты
Долой ваше искусство! Долой ваш быт! Долой ваш строй! Долой вашу религию!
Знаменитый поэт родился в 1893 году в грузинском селе Багдади. Его отец, потомок обедневшего дворянского рода, служил лесничим. С отцом связана главная фобия Маяковского. Ему было тринадцать, когда глава семьи умер от заражения крови – укололся иглой. С тех пор Владимир никогда не пользовался булавками, гвоздями и другими острыми предметами. Он боялся бактерий, всегда тщательно мыл руки, возил с собой одеколон для обтираний и брал в путешествия складной таз.
Ненависть к буржуазному строю связана и с личными событиями в жизни Маяковского. До смерти отца он учился в гимназии и брал уроки рисования: с ним занимался кутаисский художник Сергей Краснуха. Но с потерей кормильца семья оказалась в тяжелом положении. Владимир вспоминал: «После похорон отца – у нас три рубля. Инстинктивно, лихорадочно мы распродали столы и стулья. Двинулись в Москву. Зачем? Даже знакомых не было». Вскоре гимназию пришлось оставить, так как у матери не хватало средств на пропитание. Женщина стала сдавать часть комнат в московской квартире. Среди ее постояльцев – кавказцы, связанные с эсеровским подпольем и экспроприацией банков. Под их влиянием юный Владимир увлекся революционными идеями и угодил в Бутырскую тюрьму. Заключение в одиночной камере поэт позже назвал «11 бутырских месяцев». От нечего делать он стал читать и сделал вывод, что и сам может творить не хуже классиков. «Те, кого я прочел, – так называемые великие. Но до чего же нетрудно писать лучше их. У меня уже и сейчас правильное отношение к миру. Только нужен опыт в искусстве».
Выйдя на волю, Владимир решил на время прервать партийную работу, чтобы учиться. Он поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Здесь познакомился с Давидом Бурлюком, а позже – с Велимиром Хлебниковым и Алексеем Крученых. Авангардисты решили объединиться против «эстетики старья», и вскоре на свет появился манифест их творческой группы
– «Пощечина общественному вкусу».
Маяковский мечтал о новом стиле в искусстве. В 1913 году он поставил на сцене свою трагедию «Владимир Маяковский», где сыграл главную роль. Он начал писать сценарии и для кинематографа, а спустя год дебютировал в кино в картине «Драма в кабаре футуристов №13». Позже его фильмография пополнилась лентой «Барышня и хулиган».
Поэт был мастером слоганов, и эти таланты вов
сю использовало советское государство. В его лице торговые предприятия нашли толкового пропагандиста. Сам Владимир Владимирович не считал рекламу делом зазорным. «Обычно думают, что надо рекламировать только дрянь – хорошая вещь и так пойдет. Это самое неверное мнение. Реклама – это имя вещи. Реклама должна напоминать бесконечно о каждой, даже чудесной вещи…»
Зажигая звезды
«Будет любовь или нет? Какая – большая или крошечная?» Когда пишут о личной жизни Маяковского, прежде всего вспоминают Лилю Брик и пресловутый любовный треугольник. Однако первые серьезные отношения были у поэта с Софьей Шамардиной. Она была знаменитостью в литературных кругах Петербурга, водила на цепи ручного волка и выступала в футуристических концертах под именем Эсклармонды Орлеанской. Между столь неординарными личностями сразу возникло притяжение. Сонечке поэт посвятил стихотворение «Послушайте!» – то самое, о звездах. «Ехали на извозчике. Небо было хмурое. Только изредка вдруг блеснет звезда. И вот тут же, в извозчичьей пролетке, стало слагаться стихотворение: «Послушайте, ведь если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно?.. Значит, это необходимо, чтоб каждый вечер над крышами зажигалась хоть одна звезда?»… Держал мою руку в своем кармане и наговаривал о звездах», – вспоминала позже Софья. Она могла бы стать матерью ребенка Маяковского, но предпочла сделать аборт. А вскоре Владимир снова влюбился. С Марией Денисовой он познакомился в Одессе в 1914 году – во время турне футуристов. На поэтическом вечере в Русском театре все обратили внимание на эту девушку: высокую, стройную, с сияющими глазами, настоящую красавицу. Владимир и Мария гуляли до самой ночи. Поэт Василий Каменский вспоминал, что Маяковский вернулся «улыбающийся, рассеянный необычайно, совсем на себя непохожий». Благодаря этому роману родилась знаменитая поэма «Облако в штанах», а Денисова стала ее лирической героиней.
Ну а потом, собственно, появилась Лиля Брик, муза и любовь всей жизни. Ей поэт преподнес кольцо с выгравированными по кругу ее инициалами «Л», «Ю», «Б», что читалось как бесконечное «люблю».
Про это
Их встреча произошла в июле 1915 года благодаря сестре Лили Эльзе Каган. Владимир был ее женихом. Но едва увидев Лилю, потерял голову: «отобрала сердце и словно маленькая девочка пошла играть с ним, как с мячиком».
«Муза русского авангарда», хозяйка одного из самых известных постреволюционных литературно-художественных салонов, Лиля Брик производила магнетическое впечатление на мужчин. Она не была красавицей – маленькая ростом, худенькая, сутулая, пожалуй, лишь глаза привлекали внимание. Но тем не менее знала подход к сильному полу:
«Надо внушить мужчине, что он гениальный… И разрешить ему то, что не разрешают дома. Остальное сделают хорошая обувь и шелковое белье». Лиля была замужем, что не мешало ей заводить многочисленных любовников. Так же беззастенчиво она увела жениха у младшей сестры. «Я влюбилась в Володю, едва он начал читать «Облако в штанах». Полюбила его сразу и навсегда… Он обрушился на меня, как лавина». Маяковский переехал к Брикам, и долгое время участники любовного треугольника жили втроем, эпатирую даже привыкшую к свободным нравам публику. «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал», – вспоминала Лиля.
Эту цитату напечатал когда-то поэт Андрей Вознесенский, назвавший госпожу Брик не женщиной, а монстром. Но именно такую ее любил Маяковский. Еще более странной выглядела его дружба с Осипом, мужем Лили. Тот искренне восхищался творчеством поэта, всячески способствовал его раскрутке.
Владимир считал Бриков своей семьей, но эта связь его и разрушала. Каждый раз, когда он пытался создать другие серьезные отношения, Лиля пресекала это, умоляя «не влюбляться всерьез». Так было с Элли Джонс, с которой Владимир познакомился во время турне в США. Она родила ему дочь – Хелену. Так было с русской эмигранткой Татьяной Яковлевой, манекенщицей модного дома Диор. Ей Маяковский посвятил два стихотворения, а перед отъез-дом заключил контракт с парижской цветочной фирмой, и Татьяна долгие годы получала по воскресеньям букеты цветов.
С жизнью в расчете
1930 год был нелегким для Маяковского: он переживал кризис как профессиональный, так и личный. Революция пожирала своих детей. Отношение власти к поэту стало более прохладным. На его выставку к 20-летию творческой деятельности не пришел никто из представителей литературных организаций. Да и официальных поздравлений не последовало.
Роман с двадцатилетней актрисой Вероникой Полонской зашел в тупик. Соглашаясь на близость с поэтом, девушка тем не менее не торопилась уходить от мужа, как того требовал Маяковский. Видимо, к тридцати шести годам ему уже надоели «свободные отношения». На этой почве между любовниками возникали скандалы. «Владимир Владимирович запугал меня. И требование бросить театр. И немедленный уход от мужа. И желание запереть меня в комнате. Все это так терроризировало меня…» – вспоминала Полонская.
В тот роковой день 14 апреля 1930 года они приехали к Маяковскому на Лубянку. Он просил ее не ходить на репетицию, бросить театр, остаться с ним. Уже дойдя до парадной лестницы, она услышала выстрел. На груди Маяковского расплывалось красное пятно… Как точка в конце его четверостишия.