ПЕЛЕ И МАРАДОНА СЫГРАЮТ В НЕБЕСНОИ СБОРНОИ
Слова, вынесенные в заголовок, когда не стало Марадоны, Пеле, еще не зная о своем смертельном диагнозе, произнес с нескрываемой горечью: «Когда-нибудь мы с Диего попинаем мяч в небесной сборной». Ему ли, испытывавшему адские боли от травмированных ног — защитники всего мира устраивали на Пеле настоящую охоту, — было не знать, что короли тоже смертны. Никто и не усомнился после его слов, что в футбольной сборной у Всевышнего для короля футбола и его наследника Марадоны места в составе навечно закреплены.
В новогодние дни после известия о смерти Пеле я проезжал по Большой Никитской мимо посольства Бразилии, видел приспущенные флаги, живые цветы. И вспоминал, как 10 сентября 1988 года в гулком «шереметьевском» вестибюле Пеле сказал мне, молодому репортеру, что, возможно, станет президентом Бразилии. И увидев мое неподдельное удивление, рассмеялся: «А вы решили, что у меня вместо головы футбольный мяч?» Объяснил, что Бразилия переживает трудные дни из-за сложного экономического положения, но оговорился, что нет у него до конца уверенности — готов ли он к роли политического лидера. Материал в нашей газете так и назывался: «Король, который может стать президентом». Но, поразмыслив, Пеле все-таки решил остаться в истории королем.
Каждый журналист мечтал бы взять интервью у великого бразильца. Но в той давней репортерской удаче моей заслуги, в общемто, не было. Пеле, как и «первая перчатка» мира Майк Тайсон, прилетел в Москву на открытие гольф-клуба на Мосфильмовской по просьбе их друга, знаменитого шведского хоккеиста Свена Юханссона, по прозвищу «Тумба».
И великие Лев Иванович Яшин и Никита Павлович Симонян взяли меня с собой в «Шереметьево» встречать Пеле. Пограничник в стеклянной будке, конечно, был предупрежден о прилете знаменитого пассажира рейса Нью-Йорк — Москва, тем более в зоне погранконтроля ситуацию курировали офицеры с большими звездами на зеленых погонах. Тем не менее возникла неожиданная заминка. Прапорщик недоуменно вертел в руках паспорт знаменитого бразильца: ожидали Пеле, а на страницах документа значилось «Эдсон Арантес ду Насименту».
Страсть к пышным именам в Латинскую Америку завезли конкистадоры из Испании и Португалии. Считалось, чем длиннее и помпезнее имя, тем более счастлив и уважаем будет человек. Но слава вещь капризная. И оказалось, что самое обыкновенное имя из четырех букв — школьное прозвище будущего кудесника мяча — может быть десятки лет у всех на устах. Но для этого надо было не просто родиться Эдсоном Арантесом ду Насименту — надо было стать Пеле, королем футбола, мантией которого стали зеленые газоны всех стадионов мира.
«Разве может родиться второй Бетховен?»
Наконец формальности в «Шереметьево» закончились, перед Пеле распахнулся турникет, и он шагнул к Льву Ивановичу с трогательными словами: «Папа Яшин, амиго!..» А дальше утомленного перелетом Пеле мучил я, пользуясь близостью к Яшину и Симоняну, хотя никакое общение с прессой в «Шереметьево» в программу прилета короля футбола не входило; но Пеле безропотно отвечал на вопросы. Я спросил тогда: «Может ли в мире появиться второй Пеле?» Он улыбнулся: «Разве может родиться второй Бетховен?» Незадолго до той незабываемой встречи сборная СССР играла в финале чемпионата Европы в Германии и завоевала «серебро». Я поинтересовался: кого бы выделил Пеле в нашей команде? Он, не раздумывая, ответил: «Дасаева!» — и добавил: «У моего друга Яшина прекрасный наследник». Пеле в «Шереметьево» был очень доброжелателен. Но терпение моих благодетелей — Яшина и Симоняна, — похоже, подходило к концу. Лев Иванович одергивал меня слева: «Петр, имей совесть», — а Никита Павлович нечто созвучное выговаривал справа, но я все-таки настоял на том, чтобы Пеле подписал текст приветствия читателям «Московского комсомольца». И в старых редакционных подшивках в номере за 11 сентября 1988 года навечно остался автограф Пеле.
Путин поцеловал Пеле Мы вспоминаем Пеле с
выдающимся футболистом и тренером Никитой Павловичем Симоняном — олицетворением славной советской футбольной эпохи. Несмотря на свои 96 лет, Никита Павлович по-прежнему в футбольном строю — бодр, энергичен и ежедневно трудится в Российском футбольном союзе на посту первого вице-президента. События чемпионата мира в Швеции 1958 года Симонян описывает, словно это было вчера. В Гётеборге в матче СССР — Бразилия они выходили на поле вместе с 17-летним Пеле.
— Мы фактически оказались свидетелями его рождения как великого футболиста, — говорит Никита Павлович. — Ведь Пеле и Гарринча на том чемпионате против нас играли первый матч за сборную Бразилии.
— Мне Валентина Тимофеевна Яшина рассказывала, как приехала на чемпионат в Швецию, правда, после игры с бразильцами, и Лев Иванович в отеле остановил темнокожего паренька, сказав: «Вот, Валя, познакомься, это Пеле — он будет гениальным футболистом».
— Пеле трогательно относился к Яшину, — сказал Никита Павлович. — Когда приезжал в Москву, они обязательно встречались. Даже
— Мы проиграли бразильцам 0:2, но Пеле не забил.
— Верно, — согласился Симонян, — он стал забивать со следующей игры. А в матче с нами что творил Гарринча — уму непостижимо. У бразильцев была великая команда. Ни у меня, ни у Валентина Иванова, с которым играли в нападении, шансов забить практически не было. В первом матче с Англией я забил, но с бразильцами мы с Валентином оказались на голодном пайке — попросту без мяча. Против Гарринчи играл Борис Кузнецов и выносил мяч далеко за наши головы. Мы кричим: «Борь, дай мяч почувствовать!», он взмолился: «Ребят, дайте передохнуть хоть пару минут». Сергей Сальников, который в той игре участия не принимал, в раздевалке мне сказал: «Никита, мы проиграли, но я получил эстетическое удовольствие». Настолько красиво играли бразильцы.
— Никита Павлович, вы когда Пеле в последний раз видели?
— На чемпионате мира в Москве, мы сидели рядом, он прилетел в коляске. Стали вспоминать первенство мира 58-го года. Вдруг Пеле говорит: «Ты мне в том матче травму нанес». Я удивился: «Как я мог тебя травмировать, если мы играли на одних позициях центральных нападающих: я у ваших ворот, ты — у наших». Он стал настаивать: «Я помню, ты пришел помочь своим защитникам, вот мы и столкнулись». Я отшутился: «Ладно, войду в историю как человек, который травмировал великого Пеле».
В этот момент смотрю — к нам идет Путин. Я встал, мы поздоровались. Президент наклонился к Пеле, поцеловал его. Кстати, Марадона перед жеребьевкой тоже подошел и поцеловал Пеле. Мы с Диего вместе вынимали шары — я под первым номером, как представитель хозяев чемпионата, а он под вторым. И надо ж такому случиться — я шар выронил, а Марадона быстро нагнулся, поднял шар, показал с улыбкой: туда клади. Он, кстати, благородно заметил: «Я не видел, как играл Пеле, но знаю, что лучше меня».
«Каждый мечтал выйти на поле с Пеле»
В своей книге «Футбол на Красной площади» я рассказывал, что свое футбольное счастливое детство провел в Тарасовке, на знаменитой спартаковской базе, которая располагалась неподалеку от моей дачи. У мальчишек была главная обязанность — подавать мячи кумирам из-за ворот.
Спустя много лет поймал себя на мысли, что у ворот в Тарасовке я был даже ближе к футболу, чем впоследствии в своих самых престижных интервью. Однажды набрался смелости и спросил знаменитого вратаря Анзора Кавазашвили:
— Как стать футболистом?
Голкипер отшутился:
— Почаще приходи на тренировки «Спартака».
Вот такое первое интервью в своей жизни я взял в 12 лет, понятно, не подозревая, что в журналистской профессии предстоит много разных встреч; но короткий разговор с Анзором Кавазашвили, с которым дружу по сей день, дорог мне и поныне, поскольку это был первый шаг к моей будущей профессии.
И сейчас мы с ним вспоминаем, как играл он против Пеле в 1965 году в «Лужниках», в товарищеском матче СССР — Бразилия.
— Анзор Амберкович, вратари не любят вспоминать пропущенные мячи. Но у меня ощущение, что вы почти гордитесь голом, который вам забил Пеле.
— Так оно и есть. Пеле уже был непревзойденным мастером, двукратным чемпионом мира; и когда в Москву прилетела команда Бразилии, каждый из футболистов советской сборной — а нас было 24 человека — мечтал выйти на поле. В первом тайме место в воротах занял Банников, он пропустил два мяча, я вышел во втором тайме.
— Извините, что перебиваю, но почему не играл Яшин?
— Готовились три вратаря, но в заявку попали, как обычно, двое. Мне сложно судить, состав определял старший тренер Николай Петрович Морозов. Но я продолжу: вратари всегда следят за движениями форвардов и ищут момент, чтобы накрыть мяч. Пеле обыграл поочередно Воронина, Рябова, Сичинаву, и я выдвинулся вперед, чтобы сократить угол обстрела. Пеле вроде бы отпустил от себя мяч, и мне в прыжке казалось, что я успеваю мячик накрыть у его левой ноги — а он какимто чудом перебросил через меня правой. Слышу гул трибун, открываю глаза, смотрю — мяч в воротах. Как он это сделал — непостижимо! Мне когда задавали вопрос, в какой момент я почувствовал, что достиг международного уровня, я всегда шутливо отвечал: «После пропущенного от Пеле гола». Понял тогда, что прыгать на мяч с закрытыми глазами нельзя, и дальше бросался в ноги нападающим только с открытыми.
— Пеле вам подписал свою фотографию…
— Он прилетал в Москву на торжества, посвященные Льву Яшину; встретились как старые знакомые, вспомнили былые времена. Я показал Пеле исторический снимок, сделанный после матча СССР — Бразилия. Пеле решил, что я ему дарю фотографию, и хотел забрать на память. Я как мог объяснил, что это личная реликвия, единственный экземпляр. Он рассмеялся и радушно мне фото подписал; но нашлись непорядочные журналисты, которые взяли переснять это бесценное фото и заиграли. Но что это теперь в сравнении с тем, что нет Пеле!
Не идут из головы слова Пеле о небесной сборной. Попробую зримо представить себе по-булгаковски этот невозможный еще недавно матч, когда Пеле был жив. И гадаю: вместе ли они будут играть с Марадоной, или порознь, друг против друга? А если вместе, то кто из них забьет Яшину, который, конечно же, выйдет на небесное поле в таком матче?
И забьют ли ему?