Ида-Вирумаа: харакири на площади

Когда были опубликованы окончательные итоги голосования на прошедших парламентских выборах и стало ясно, что Ида-Вирумаа, и в первую очередь Нарва, потеряли пять мандатов из возможных шести в высшем законодательном органе страны, кто-то обрисовал случившееся сенсационно-броской фразой: «Нарвитяне выстрелили себе в колено!»

По этому поводу можно, конечно, иронизировать или огорчаться, можно тихо скорбеть или громко злорадствовать. Можно ощущать либо полное бессилие, либо горячее желание вмешаться. Нельзя только одного: не придавать случившемуся никакого значения. Мол, сами виноваты! А то и вовсе: подумаешь, эка невидаль, бывало и похуже… Не бывало. То, что произошло в Ида-Вирумаа, говоря словами одного из персонажей «Золотого теленка» Ильфа и Петрова, – факт, не имеющий прецедента. Хотя кто-то в этой связи может напомнить про, не к ночи будь помянуты, «лихие девяностые», когда в Нарве чуть не дошло до референдума об отделении от Эстонии и о присоединении к России.

История повторяется, и не как комедия

Собственно, референдум состоялся. Правда, с более мягкой формулировкой: «Хотите ли вы, чтобы Нарва имела особый статус в составе Эстонии?». Однако идея «самоопределения» подспудно бродила, как это любили определять большевики и их идейные наследники конца ХХ века, в народных массах. Но надо отдать должное местным властям: им тогда удалось удержать джинна анархии и сепаратизма в бутылке.

Чтобы снизить давление в котлах до ещё более безопасного уровня, было решено в июле 1993-го провести плебисцит с уже процитированным вопросом. Ни об автономии, ни о выходе из состава Эстонии речи не шло.

Также никто не рассматривал возможность создания республики по варианту молдавского Приднестровья на северовостоке Эстонии. Что же касается вынесенного на обсуждение вопроса, то «особый статус» всего лишь предполагал, что действующие в Эстонии законы должны были применяться в Нарве с учетом специфики этого города, с учетом национальных особенностей здешнего населения: девяносто шесть процентов его жителей – русскоговорящие. Аналогичная ситуация была и в Силламяэ.

В Нарве тогда в опросе приняло участие около 54 процентов горожан, имевших право голоса; большинство проголосовало за особый статус. Большинство голосовавших в Силламяэ также поддержало идею особого статуса их города.

Подчеркнем: ни в одном документе по этому поводу, принятом горсоветами (ныне горсобраниями) Нарвы, Силламяэ и Кохтла-Ярве, ни слова не говорилось о том, чтобы присоединиться к России.

Убедившись в этом, на Тоомпеа выдохнули. До того, в течение почти двух лет после августовского путча эстонские власти, подозревая весь Северо-Восток в симпатиях к ГКЧП-истам, дышали с оглядкой…

Собственно, расслабившись в тот раз, Тоомпеа, впоследствии и Дом Стенбока, и Кадриоргский дворец, так и пребывали до сей поры в полурасслабленном состоянии, лишь время от времени то натягивая вожжи, то слегка их отпуская – с произнесением ритуальных фраз о том, что Нарва и весь Ида-Вирумаа – это тоже Эстония, однако мало что меняя в здешней социально-экономической жизни. Несмотря на принятие нескольких государственных программ развития региона.

Вакуум воли, вакуум власти…

Тем временем в Нарве стали жить не просто хуже, а гораздо хуже, чем во всей Эстонии. И вот, наконец, грянули выборы-2023. Шизофреническое состояние, длившееся тридцать лет, когда, по классической формуле основоположников марксизма-ленинизма, «низы не хотели, а верхи не могли», пришло к своему логическому итогу: при наивысшей за всю историю здешних выборов явке к урнам – полный крах всех системных конструкций, как социально-политических, так и идеологических, и политтехнологических. Да, пожалуй, отчасти – и экономических.

Парадоксальный триумф двух полярно противостоящих кандидатов, каждый из которых набрал рекордное количество голосов, на деле обернулся парадоксально же бессмысленной пустотой. Фактически здесь образовалась зона политического вакуума, а пока ещё действующие местные органы власти – это остаточные явления предыдущего периода, существующие по инерции. Хватит ли этой инерции хотя бы до ближайших муниципальных выборов – вопрос, что называется, на засыпку…

Официальный Таллинн, занятый текущими разборками между партиями, победившими и проигравшими на выборах, дележом портфелей и войной на территории Украины, ещё не до конца осознал всю степень важности северо-восточного кризиса, выявленного выборами-2023.

Характеризовать это «выстрелом себе в ногу» – значит вообще не понимать значения этого выражения и сути самóй возникшей ситуации. Себе в ногу (или в руку) стреляют дезертиры. Нарвитяне никуда дезертировать не собираются. Им просто некуда. Любые разговоры или хотя бы намеки на вероятность «откола» от Эстонии и «ухода» на Восток – это всего лишь попытки свалить вину с больной головы на здоровую.

Нарвитяне в абсолютном своем большинстве – люди вменяемые. И хотя они долгие годы с некоторой печалью констатировали, что в соседнем Ивангороде бензин, сигареты и водка – дешевле, чем в Эстонии (и благополучно всем этим, кстати, пользовались), но они же не слепые. Они могут смотреть российские телеканалы, но не надо переоценивать влияние «ящика»: никто из жителей приграничного района не рвется поменять нарвскую или кохтла-ярвескую прописку на ивангородскую или кингисеппскую.

На самом деле, если уж описывать ситуацию в форс-мажорных образах, то налицо попытка суицида. Акт отчаяния. Причем акт открытый, публичный, рассчитанный на то, чтобы привлечь внимание; проще говоря – призыв о помощи.

В подобных случаях, если они происходят в семье, врачи советуют родителям или супругам полностью пересмотреть свое отношение к члену семьи, совершающему такую попытку, поменять поведенческие стандарты. Если она не завершилась трагедией – еще есть надежда.

Юри Ратас и Кая Каллас – не самые безоговорочно подходящие кандидаты на роли папы с мамой. Тем не менее других пока нет. И напрягаться придется им. Иначе следующая попытка может закончиться гораздо трагичнее.

Нарвитяне могут смотреть российские телеканалы, но не надо переоценивать влияние «ящика».