Эстонский язык – уникальный!
Наталия Жураковская: «Того, что знаю я сегодня, не знает никто»
Если вы когда-нибудь пробовали изучать эстонский язык, имя Наталии Жураковской вам наверняка знакомо. О ее Школе языков и уникальной авторской методике с благодарностью вспоминает множество бывших учеников самого разного возраста. В этом году Школе языков Наталии Жураковской исполнилось 40 лет. Мнением заслуженного и любимого педагога о переводе русских школ на эстонский язык обучения поинтересовалась «МК-Эстония». – Многим, кто учился у вас за все эти годы, было бы интересно узнать, что сейчас с вашей школой: работает ли она?
– Школу как таковую, с преподавателями, я распустила без малого 20 лет назад. Я не бизнесмен, и коммерческая сторона работы была всегда для меня трудна. По природе я исследователь, ученый – я сижу, ковыряюсь, разбираюсь, отсюда и выросла методика.
Когда человек открывает фирму, сам не будучи специалистом, он открывает ее как предприниматель с целью заработать деньги. А я вообще никогда в жизни не планировала никакой школы и тем более не мечтала стать бизнесменом.
– То есть Школы больше нет?
– Сейчас от Школы осталась только я. Но я работаю в полную силу, преподаю. Сейчас, к счастью, есть возможность работать удаленно, ни мне, ни слушателям не надо никуда бегать. На YouTube у меня свой канал, который очень активно развивается, называется «Восхитительный эстонский». И если в 1986 году, когда в газете «Молодежь Эстонии» стали публиковать мои уроки, это было только начало, то сейчас моя методика твердо базируется на научной основе. Теперь я наконец делаю то, чем давно мечтала заниматься: размышляю, много читаю, продолжаю анализировать, совершенствую методику, много копаюсь в специальной литературе и истории языка.
Самое главное, благодаря современным технологиям, программкам различным, мои подписчики видят язык объемным, как вижу я, изнутри. Один ученик сказал как-то: «Вы говорите о глаголах так, будто они живые». А для меня в языке все живое, я вижу, как и что двигается и перемещается, как разные формы образуются, и вот теперь я могу показать это другим. Те, кто на канале смотрит мои видео, видят то же, что и я. В этом смысле я абсолютно счастлива.
– А кто-то еще работает сегодня по вашей методике?
– Наверняка те, кто со мной работал раньше, уже по-другому просто не могут. Невозможно вернуться к «это выучите наизусть, а это непонятно, так что просто запомните». Те преподаватели, которые со мной с самого начала работали, все очень точно и четко следовали методике. Молодые, они… они более поверхностно к этому относились, и за них я не ручаюсь.
Но все учителя, с которыми я рассталась почти 20 лет назад, остались на том, прежнем уровне методики. А я все это время исследовала дальше, копала, искала ответы. И того, что знаю я сегодня, не знает никто.
– То есть по вашей методике сегодня можно учиться только у вас?
– По большому счету – да.
«Нельзя передать точно информацию, не владея точно языком»
– В одном из интервью в 2015 году вас спросили про методику языкового погружения, и тогда вы высказались о ней критически…
– Я к этому отношусь по-прежнему с большим сомнением. Наша память меняется с возрастом. Когда нам 5 лет, у нас один тип памяти, в 10 уже другой, в 18 третий, в 20 уже четвертый. Нельзя учить взрослого, как ребенка, играючи.
Дело в том, что когда ребенок маленький, у него память настроена взять и удержать как можно больше
– времени мало, растем мы быстро.
И тогда ему два или три языка давай, он будет параллельно с ними справляться. А у ученика средней школы уже утрамбовался родной язык – связи, ассоциации, которые возникают, когда мы что-то слышим, уже зафиксированы. И когда параллельно возникает что-то не очень понятное, оно не усваивается так же хорошо. Я говорю это, основываясь своем знакомстве с некоторыми молодыми людьми, которые учились по системе погружения, и у них нет ни полноценного эстонского, ни полноценного русского. Они и в русском начинают плавать. Поэтому я отношусь к этому не очень хорошо. Хотя, возможно, я неправа.
Учителям средней школы виднее, наверно, но все мои знания и опыт (а я была на многих стажировках, в разных университетах, слушала лекции психологов о памяти, усвоении знаний и тому подобных вещах) говорят о том, что в школьные годы не получается играючи усваивать два языка, как, например, в пятилетнем возрасте.
– …А сегодня все обсуждают полный переход русских школ на эстонский язык обучения. Как вы к этому относитесь?
– Это ужасно.
– Поделитесь своим мнением – чего нам ожидать?
– Недавно Институт языка проводил семинар, речь на котором шла о том, что работающих в русских школах учителей надо подготовить к преподаванию своего предмета на эстонском языке. Я на этом семинаре присутствовала. В 2011 году в Силламяэ я занималась с учителями русских школ, вела у них эстонский язык в течение года. И я, и сами преподаватели понимали, что ничего путного из этого не получится. Чтобы преподавать предмет на языке, мало знать сам предмет, надо очень хорошо владеть этим языком. Дети не должны слушать корявый язык учителя.. Нельзя передать точно информацию, не владея точно языком. В советское время в языковых вузах была отдельная специальность – преподавание различных предметов на иностранных языках. Например, физика на английском, математика на французском. И свой предмет, и язык будущие преподаватели изучали одинаково профессионально. Можно ли на скорую руку научить преподавателя биологии эстонскому? Или преподавателя эстонского – математике?
Теперь представьте себе, что в такой класс, где эстонские, русские, украинские дети, приходит преподаватель, который владеет только одним из трех языков как следует.Если это эстонец, то он будет говорить на своем хорошем, нормальном, зрелом языке, и его будут понимать эстонцы. А что русские и украинцы, как они будут его понимать? Это мне трудно представить. Что это будет за образование? Что школьники будут знать из физики, математики, биологии? Ведь это же так сложно, ведь всю эту терминологию нужно понять и совместить в своей голове. На мой взгляд, это убийство всех языков.
Думающие люди говорят об этом постоянно. Давайте даже возьмем для примера детский сад. Моя подружка – директор эстонского детского садика с очень большим стажем, они тоже приняли группу русских детей, как положено. Русские дети не заговаривают по-эстонски. Вот хоть ты лопни, а не заговаривают они в этом детском саду по-эстонски.
– А как, вы считаете, было бы правильно учить языкам?
– Если мы говорим о младших классах, то чем больше активности, тем лучше, потому что дети усваивают язык в игре, в каких-то реальных ситуациях, принимают его легко. Если мы говорим о старшеклассниках, там уже нужно серьезное и вдумчивое объяснение грамматики, а не «так говорят, запомните и выучите наизусть». У старшеклассников тип памяти переходит из механической (услышал, запомнил, повторил) в логическую. А взрослый человек вообще не может учиться иначе. Он должен понимать, что он делает и для чего.
Очень хороший признак того, что человек не понимает, что и как, это когда он говорит: «Ну вот, например…» и приводит один конкретный пример. Это значит, что он запомнил один конкретный пример. Вот он запомнил, что окончание -ks применяется, когда говорят, что кто-то хочет стать учителем или инженером, и этот пример он понимает. А что это за окончание -ks, о чем оно говорит, что показывает и что означает, что у него внутри – этого человек
Эстонский язык сейчас очень стройный. Если вы понимаете, как он выстроен, вы освоите его в очень короткое время».
не знает, и об этом никогда не говорят ни в школе, ни на курсах. Все мои слушатели говорят: «Ой, мы никогда об этом не слышали». Но если объяснить суть, они начинают правильно пользоваться.
Я часто слышу: «Мне надо выучить эстонский!» Ты не можешь язык выучить, язык выучить не-возмож-но! Язык можно понять и освоить. И я всегда говорю, что язык – это конструктор, в нем есть вот такие детали. Хочешь получить такой результат – соедини эти детали, хочешь это получить – соедини другие. Хочешь рассказать о чем-то, что произошло вчера – возьми детальки, которые покажут, что ты говоришь о прошлом.
Грамматика – это основное. Специалистам давно известно, что для решения повседневных проблем человеку достаточно 300 слов и умения ими правильно пользоваться.. А если у меня масса слов, но я не знаю, как их слепить вместе, и какой-то винегрет выплевываю, никто же не поймет, что мне надо. Сейчас много учебников по грамматике, много пособий, но нет там логичного и связного объяснения, как язык работает. На своем канале я показываю, как язык функционирует изнутри, как этот конструктор складывается.
«Никто не приходил и не интересовался»
– Что бы вы посоветовали родителям, детям которых предстоит переход на эстонский язык обучения?
– Я не специалист по детям. Как филолог и как мама – я не знаю, что бы я делала сегодня в таком случае. Может быть, искала бы частную школу на родном языке.
Как дети успешно осваивают языки? Если ребенок попадает в группу, где он один говорит на другом языке или где у всех есть одно общее дело. Многие ругают тех, кто говорит, что русская ментальность побеждает, но это правда. Эстонские дети более тихие, спокойные, а русские дети более активные, они берут инициативу в свои руки. В советское время практически все эстонцы говорили по-русски, а сколько русских заговорило по-эстонски? Практически никто. Так что я не думаю, что такое совмещение принесет пользу тем и другим.
– Многие ваши выпускники выражают сожаление, что вашу методику не взяли на вооружение школы. Годится ли она для школ?
– Годится, конечно. Только нужно смотреть за уровнем. Например, в пятом классе мы говорим об этом, в восьмом о том. Как любой предмет, идешь вперед, углубляясь.
– А не было попыток обучать школьников по вашему методу, хотя бы экспериментально? К вам не приходили с такими идеями?
– Никто никогда не интересовался, почему Школа была такая популярная, почему моя методика такая успешная. Из Министерства образования никто не спрашивал, что, мол, вы такое делаете, почему люди так довольны результатами.
– Вы хотели бы принять участие в разработке методик, учебников для обучения эстонскому языку для школьников?
– Сейчас я уже за это не взялась бы. Я на пенсии и преподаю в свое удовольствие. Интереснее была бы, наверное, подготовка преподавателей. Особенность моего ума состоит в том, что постоянно ищу логические связи: смотрю – что откуда берется. Когда меня человек спрашивает – почему, я должна докопаться и сама понять – почему.
Учебник не главное. Главное – понимать, что и как ты делаешь. В этом была разница между преподавателями моей школы – в отличие от старых учителей, кто прошел со мной весь путь и видел, как строилась методика, получившие «готовый пакет» и не особо вникавшие молодые не добивались таких же хороших результатов.
– Многиепредпочитают видеть в качестве учителя носителя языка. Можно ли выучить язык до уровня носителя?
– Я сама не родилась с эстонским языком, и филолог я английский, а не эстонский… Есть люди очень способные, а есть и не очень восприимчивые. Я вижу по моим ученикам: ктото хватает на лету – «а, понял, раз тут так, то и там тоже так», а есть люди, которые никаких логических связей не видят.
– Об эстонском языке часто говорят, что он один из сложнейших языков если не мира, то Европы.
– Этот миф очень красив, конечно, но правда в том, что этот язык уникальный. Больше таких языков нет. Нельзя уцепиться за английский, и даже финский не помогает. В какой-то исторический момент финский и эстонский разошлись – и у эстонского возникли совершенно новые, неожиданные ситуации, из которых надо было выкручиваться. Поэтому эстонский язык уникален. Это не я придумала, это писал академик Пауль Аристэ, и это я нашла в его работах 1050-х годов. Второго такого нет, так как нет такого языка, где и грамматика, и лексика, и вообще все было бы построено на звуке. Другие языки устроены по-другому.
В эстонском практически нет приставок, мало предлогов, все это результат того необычного поворота языка. Эстонский язык стал терять слоги, слова стали укорачиваться, и когда они укоротились дальше некуда, надо было что-то с этим делать – и тогда начал развиваться звук. Во многих языках есть краткий и долгий звуки, нет проблем, любой слышит разницу между коротким и долгим звуком. А в эстонском есть краткий, долгий и сверхдолгий. Такое есть еще в саамском, но саамский нам вряд ли поможет. Поэтому эстонский язык необычный.
Очень большую работу проделали ученые в прошлом веке, когда Институт языка начал упорядочивать язык, и это привело к тому, что эстонский язык стал очень стройным. Если вы понимаете, как он выстроен, вы освоите его в очень короткое время. Но если вам не объясняют, а говорят – о да, самый сложный язык в мире, вообще ничего не понятно – человек приходит в ужас и думает: нет, я этого никогда не осилю. Если же рационально эту языковую систему разложить, то все становится простым и понятным.
– А можно ли надеяться, что однажды в книжном магазине появится ваш учебник, в котором именно так – понятно и просто – будет все разложено?
– Учебник – не для пятого класса средней школы, а серьезный учебник по грамматике, где четко показаны все связи в языке, которые прежде всего нужно усвоить преподавателю, которые сплетаются и расплетаются, как ниточки, – вот о создании такого учебника я думала.
Я делала однажды такую попытку, обратилась в издательство. Мне предложили найти деньги на его издание. Но искать деньги я не умею и планов таких у меня нет. Рукописей у меня штук шесть лежит, и я довольна, что ни одну из них не опубликовала, потому что каждый раз смотрю и думаю, ой, вот это надо было по-другому, это глупости. Я постепенно двигаюсь вперед. Сейчас, по большому счету, осмелюсь сказать, почти все я расковыряла.
– То есть у вас в столе уже сейчас есть волшебный учебник со всеми секретами эстонского языка, со всеми ключами, но мы его не увидим?
Особенность моего ума состоит в том, что постоянно ищу логические связи: смотрю – что откуда берется. Когда меня человек спрашивает – почему, я должна докопаться и сама понять – почему. Фото: личный архив
– Я думаю, что вы его не увидите. Потому что я не буду ходить и кланяться, уговаривать кого-то посмотреть, какая я молодец, уже 50 лет как молодец…
Почему еще у меня не складывается с учебником – я говорила, что у меня объемное видение, я вижу, как все детали двигаются и взаимодействуют меду собой, и я могу показать это в видео на канале. А на бумагу это плохо ложится. Это не значит, что этого нельзя сделать, но для этого действительно должен быть серьезный запрос на новый подход к эстонскому языку.
«
Никто никогда не интересовался, почему Школа была такая популярная, почему моя методика такая успешная».