Свобода от совести?

Сейчас, когда мир второй раз после Карибского кризиса стоит на грани ядерной катастрофы, может показаться, что политическая прочность – абсолютная самоценность для общества, вне зависимости от методов ее достижения и жертв, не говоря уже о нравственных и

Потому что невежество – гнилое основание, будь то для личного жизненного выбора, будь то для общественного или государственного. Все, построенное на нем, неизбежно рухнет. Поэтому для каждого человека и общества в целом жизненно важно уметь задумываться об истинных ценностях и не разводить, и уж тем более не противопоставлять моральный и политический выбор. Важно уметь защищать не только государственный суверенитет, но и ценности гражданского общества, без которых суверенитет – как пустые доспехи.

Мы (позволю себе такое дерзкое обобщение) участвовали в воссоздании Эстонской Республики, чтобы государство обеспечивало управляемому им обществу свободную жизнь. С началом войны в Украине нашему обществу исподволь навязывается мысль, что государственную независимость Эстонии можно отстоять только ценой частичного (мера не уточняется) отказа от ценностей гражданского общества. Мол, во время войны права человека не действуют и т. п.

Принимая это мнимое условие выживания, мы, сами того не замечая, разрушаем самое важное, ради чего восстанавливали Эстонскую Республику.

Несвободное общество

Не спешите возмущаться, потому что общество, соглашающееся с тем, что некоторая его часть клеймится, уже несвободно. Общество, приемлющее в своем большинстве хотя бы в отношении небольшой своей части попрание таких безусловных прав и свобод, как, например, свобода совести, вероисповедания и слова (см. ст. 40 Конституции Эстонии), не является свободным. Общество, соглашающееся с тем, что человека можно вопреки ст. 41 Конституции притеснять на основании его убеждений (пусть даже они заслуживают порицания), вынуждая под угрозой выдворения из страны к заявлениям лояльности, – такое общество не дорожит своей свободой и незаметно утрачивает ее.

И чем эти нарушения глубже, чем более терпимым к ним становится общество, тем степень его несвободы выше, достигая мало-помалу уровня тоталитарного режима.

Может ли такое общество, пусть оно и не оккупировано никем извне, быть свободным?

Вопрос, по-моему, риторический.

И не надо обманываться: город отстроить после войны проще, чем попранные моральные и социальные ценности, потому что, во-первых, здания – вне нас, тогда как ценности – внутри нас, а во-вторых, по своей инициативе или под давлением, но мы их разрушаем сами, когда соглашаемся с их второ- или третьестепенностью, признавая их неактуальными, неуместными и т. п.

И, допустив это саморазрушение, мы меняемся. Завалы после бомбежек разбирают люди, находящиеся снаружи, а не те, кого завалило.

Кто восстановит моральные ценности?

Здания отстраивают извне, а моральные и социальные ценности, если будут разрушены внутри нас, да еще и нами, кто их извне отстроит, если мы сами уже другими будем, если мы окажемся способны чувствовать боль только от перенесенных лишений, но не из-за утраты внутренней свободы и человечности?

Если в итоге будем не в состоянии понять, чем пожертвовали под влиянием демагогии всевозможных манипуляторов, пользующихся сегодня горем страдающей от войны Украины и спекулирующих на нем?

Годы пребывания в тоталитарном государстве оставили в коллективном бессознательном нашего общества некий балласт большевизма, которому не чужды слишком многие наши люди – вне зависимости от национального происхождения и партийной принадлежности.

Потому (не только в Эстонии, но и в некоторых других в республиках постсоветского пространства) под предлогом преодоления последствий прежней оккупации, а также предотвращения угрозы новой столь легко принимают решения, в политическую целесообразность которых можно поверить, ну, лишь очень-очень этого захотев.

С каким почти нескрываемым наслаждением у нас, в странах Балтии, происходит порой травля тех, кто эвакуировался из России в надежде, что уж здесь-то они смогут, не подвергаясь опасности преследований, публично высказываться по любым вопросам, в расчете на свободную и честную дискуссию, заниматься высококачественной журналистикой, свободной от идеологических предписаний…

Когда же, как не сейчас, пока в Украине идет война, можно еще будет расслабиться и позволить себе побыть самими собой в полной уверенности, что Европа поймет и простит нас, «часовых» ее? Когда еще представитель одной из правящих партий сможет, не опасаясь общественного порицания и обвинений в дискредитации партии, открыто во время ток-шоу отвергнуть призыв к человечности, ограничив ее проявление линией фронта? Дескать, идет война, на войне надо выбирать сторону, а потому (цитирую дословно): «Если мы говорим о человечности, то мы должны говорить об украинцах, потому что там сейчас убивают людей, дети умирают».

Общество, соглашающееся с тем, что человека можно вопреки ст. 41 Конституции притеснять на основании его убеждений (пусть даже они заслуживают порицания), вынуждая под угрозой выдворения из страны к заявлениям лояльности, – такое общество не дорожит своей свободой и незаметно утрачивает ее».

До чего мы докатились, если проглатываем эту «готтентотскую мораль», которая врагам отказывает в человечности? Это даже не Средневековье, тем более, когда речь вовсе не о врагах, а о тех, кого с ними отождествляют по какой-то произвольной ассоциативной связи, будь то на основании общего национального происхождения, гражданства, языка, культуры и т. п.

«Ты – один из них!» Удобный способ отомстить: оторваться на том, до кого можешь дотянуться, кто беззащитен, назначив его ответственным за зло, причиненное теми, до которых руки коротки.

Как будто какой-то портал во времени открыли, и вот, мы все из себя такие европейцы, такие, вроде, цивилизованные, оказываемся в доисторических условиях с кровной местью, людоедством, засушенными головами врагов на кольях…