Deutsche Welle (Russian Edition)
Философ 100 дней под арестом. О чем пишет из СИЗО Владимир Мацкевич
Белорусский методолог Владимир Мацкевич более трех месяцев находится за решеткой. Его тексты изучают на предмет наличия в них разжигания розни. О чем Мацкевич пишет из СИЗО на волю - у DW.
Уже сто дней методолог и политический аналитик Владимир Мацкевич находится в СИЗО №1 на улице Володарского в Минске. Белорусского интеллектуала обвиняют в организации и подготовке действий, грубо нарушающих общественный порядок. Сам Мацкевич уверен, что основанием для его ареста стала критика режима Лукашенко. Недавно срок ареста методолога продлили еще на месяц, до 4 декабря. Родные и коллеги Владимира Мацкевича рассказали DW, чем он занимается в тюрьме и что пишет в письмах на волю. Водолажская, в отношении Мацкевича было проведено только несколько следственных действий, его дело почти не движется: "Пока известно только, что его тексты и посты оправлены на экспертизу на предмет разжигания расовой, национальной, социальной и прочей розни".
Сам Владимир Мацкевич в недавнем эксклюзивном интервью для DW из СИЗО в Минске писал, что в его обвинении не названо ни одно действие или поступок, нет ни одного эпизода: "Я понимаю, что основанием для ареста стали мои статьи, высказывания, идеи и мысли, то есть меня собираются судить за "мыслепреступление" по Оруэллу".
Чтобы поддержать Мацкевича, его коллеги запустили гражданскую кампанию "философ в тюрьме" и публикуют новости о нем, а также тексты и идеи Мацкевича. "Режим старается изолировать Мацкевича от общества и общество от Мацкевича, не давать ему возможность публично мыслить. Наша кампания это возможность продолжать звучать голосу философа и методолога", - поясняет Водолажская.
Коллеги и родные Мацкевича отмечают, что ситуация с перепиской далека от идеала, а первое время, когда он сидел в одиночной камере, то почти не получал писем, но много писал сам. "Кажется, что письма по две недели проверяются цензурой, потому что все ответы, что до нас дошли, пришли спустя месяц после отправки. Я отправил 5 писем, но получил только два ответа и открытку", - говорит ученик и друг Мацкевича Кирилл Мальцев.
Для дочери Владимира Мацкевича Надежды Лученок держать связь с отцом довольно трудно, так как сейчас она живет за границей. Всю информацию о его самочувствии дочь получает от адвоката, а сама постоянно пишет письма и присылает открытки, хотя не уверена, что все до отца доходит: "Связь держу при помощи знакомых, прошу их отправлять от меня письма. Пишу в основном на отвлеченные темы, о бытовых вещах, стараюсь его поддерживать хорошими и позитивными историями из жизни".
В целом дочь Мацкевича считает, что его послания из тюрьмы довольно скупые: "Он такой человек, ему сложно писать о чувствах, он очень сдержанный и всегда таким был". Также Надежда Лученок рассказывает, что у них верующая семья и знакомые пытались передать ее отцу Библию, однако передавать книги в СИЗО нельзя.
В письмах, по словам Кирилла Мальцева, Мацкевич пишет о своем быте, сопровождает это размышлениями о тяжести заключения и всех подбадривает. "Пишет, что держится стойко, и морально не так сильно тяжело переносит заключение, как более молодые в его положении. Советует не унывать и радоваться жизни", - делится с DW содержанием писем 65-летнего методолога Кирилл Мальцев.
"Я адаптивный, ко многому привык в жизни и многое видел. Да, тюрьма впервые, это новый опыт, но ничего экстраординарного. Узнал сегодня о приговоре Колесниковой и Знаку. Сурово. Поэтому готов к любому повороту в судьбе, но надежду на лучших исход не теряют", пишет Мацкевич коллегам.
Социолог из Центра европейской трансформации Оксана Шелест рассказывает, что в начале Мацкевич в письмах больше писал про адаптацию, про местные лайфхаки и удивлялся сам себе, как быстро привык к новым условиям. Также он писал о своих соседях и сетовал, что три человека рядом 24 часа в сутки это много. "Когда-то мой латышский тесть говорил, что каждый латыш должен жить не ближе, чем в двух километрах от другого латыша. Для белоруса я не знаю оптимальной дистанции, но 2 метра квадратных - это точно мало для личного пространства", - цитирует Шелест одно из писем.
Кроме того, Владимир Мацкевич пожаловался, что существовать в информационном пространстве, формируемом белорусским телевидением, очень сложно. "О своем здоровье пишет мало. Как-то писал, что, несмотря на то, что его соседи по камере в основном 40-летние люди, он не чувствует себя старше - ни физически, ни психологически. Делает физические и дыхательные упражнения и молится", рассказывает Татьяна Водолажская.
Несмотря на заключение Владимир Мацкевич продолжает работать и писать свои тексты. "Пока Альцгеймер до меня не добрался, я многое могу извлечь из памяти, и все идет в дело. Если бы тут был компьютер, то написал бы в 3-4 раза больше", - сообщает Мацкевич в письмах коллегам. Также он рассказывал, что еще во время нахождения в изоляторе на Окрестина прочитал сокамерникам две лекции о Древней Греции и философии.
Татьяна Водолажская говорит, что для книги, которую Мацкевич пишет в СИЗО, он попросил ее в письме уточнить некоторые термины, около 10 понятий: "Написал, что не хотел бы опираться только на свою память, и хорошо бы уточнить, чтобы не нафантазировать. Однако эти письма вернулись с пометкой "разрешена переписка только личного характера".
Также, по словам Водолажской, в тюрьме Мацкевич старается не думать о том, что будет после освобождения, иначе это может "захватить собой весь разум". "Но пишет, что в своей аналитике и рефлексии он разобрался в собственных - и не только - просчетах и теперь точно знает, что будет делать, как только окажется на воле", заключила коллега Владимира Мицкевича.