mode e modi della vacanza
Nell’arco dei primi sei decenni del Novecento un vortice di modernità e di fermenti vitali travolge (e stravolge) i nostri stili di vita: moda, musica, letteratura, cinema…niente è più come prima. E dall’ombra emergono nuovi protagonisti: i giovani e le d
COME SI È PASSATI dagli abiti “flapper” stile Grande Gatsby, simbolo dei ruggenti anni ‘20, alla minigonna di Mary Quant? Cosa è cambiato nell’immaginario erotico di una sola generazione perché le flessuose donne “a clessidra”, con seni materni, fianchi abbondanti e vitini da vespa, lasciassero il posto alle esili seguaci di Twiggy? Quello che non è accaduto per secoli, e che fino all’alba del XX secolo neppure un folle visionario avrebbe potuto immaginare, è invece accaduto nell’arco di una manciata di decenni. Tra 1900 e 1960 anche la tradizionalissima e cattolicissima Italia è stata testimone attiva del vortice di modernità e del fermento vitale che, rottamando corsetti e crinoline dall’odore vittoriano, hanno macinato un trend dopo l’altro. Ogni decennio della prima metà del Novecento ha segnato un modo di abbigliarsi, di acconciarsi, di scrivere, di pensare, di approcciarsi al mondo. I cambiamenti più eclatanti sono oggi visibili nelle testimonianze fotografiche delle mode dell’epoca: volti accigliati di uomini impomatati e donne severe costrette in corazze di taffetà lasciano rapidamente il posto alla lievità delle sete e alla leggerezza delle frange anni ‘20, pensate per consentire ai corpi di fluttuare a suon di charleston. La musica, come la moda, ha scandito il ritmo del cambiamento: dal grammofono alle prime radio domestiche, fino alle autoradio e, molto dopo, a mangiacassette, lettori cd e iPod, è la qualità del suono, prima ancora del sound trasmesso, a ricordarci come tutto si è evoluto. Tutto sempre più pratico, più comodo, più piccolo, più personale, più economico. Usciti dal grigiore delle due Guerre, è lo spirito libertario della musica, spinto dal successo delle pellicole cinematografiche giunte dal nuovo continente o da oltremanica, a promuovere le due figure sociali emergenti: la donna e il giovane. Due protagonisti assoluti che pensano, sperimentano, consumano, studiano, sognano. Cercano spazi e lo fanno spingendo sempre un po’ oltre l’asticella del consentito. E si osa: donne con i pantaloni, senza calze, addirittura senza reggiseno, con i capelli sciolti, il trucco eccessivo, la sigaretta in mano. Sempre meno angeli del focolare, sempre più individui unici e dallo stile irripetibile, al centro di quel coloratissimo palcoscenico personale che è diventata la vita. FASHIONS AND CUSTOMS ON VACATION | over the first six decades of the s, a vortex of modernity and vital ferment completely upset lifestyles: fashion, music, literature, cinema . . . virtually nothing remained of what had gone before. And two new stars emerged: young people and women. A singular exhibition tells us about it. | How did we get from the Great Gatsby flapper-style dresses, a symbol of the Roaring Twenties, to Mary Quant’s mini-skirts? What changed in the erotic imagination over the course of a single generation that caused us to abandon the image of the buxom, wide-hipped, wasp-waist woman for Twiggy and her slim lookalikes? What hadn’t happened for centuries, and that until the dawn of the 20th not even a mad visionary could have imagined, instead happened in the span of a handful of decades. Between 1900 and 1960, even the very traditional, very Catholic Italy was an actively complicit witness to a vortex of modernity and vital ferment that tossed out the crinolines and corsets of Victorian odor and followed one trend after the next. Every decade, from the early 1900s onward, had its own style of dress, its hairstyles; its ways of writing, of thinking; its own approach to the world.
...uomini impomatati e donne severe costrette in corazze di taffetà lasciano rapidamente il posto alla lievità delle sete e alla leggerezza delle frange anni ‘20, pensate per consentire ai corpi di fluttuare a suon di charleston
The most striking changes are those we see in period photographs: stern male faces under pomaded hair and serious women in taffeta armor rapidly exited stage left to make way for the flowing silks and the dancing fringes of the dresses of the Twenties, designed to allow the body to move to the rhythms of the Charleston. And music, like fashion, tapped out a cadence of change: from the gramophone to the first home radios, to car radios, and finally – a long time later – to cassette and then CD players and then iPods. Though it is perhaps the quality of the sound, more than the means of transmission, that reminds us how far we have come. And everything is more practical, easier to use, smaller, more personal, less costly. With the darkness of two wars behind us, it was the libertarian spirit of music, propelled by the success of movies from the New World and England, that promoted the emergence of two social figures: the woman and the young adult. Two absolute stars on this new stage, who thought, experimented, consumed, studied – and dreamed. And looked for their own spaces, continually raising the bar of the permissible. And they dared: women in pants, bare-legged, bra-less; with their hair down, lots of makeup, a cigarette à la Joplin. Less and less “angels in the house,” more and more unique individuals with their own unrepeatable styles, each center-stage on one of those brightly-colored sets our lives have become.
МОДА И ОТДЫХ | в течение первых десятилетий девятнадцатого века вихрь технологического прогресса и запуск фермента новой жизни сметает (и в корне изменяет) наш привычный стиль жизни. С ног на голову переворачиваются абсолютно все аспекты нашего быта: мода, музыка, литература, кино ...... ничего больше не будет таким, каким было раньше. На передний план социума выходит роль женщины и молодежи. Об эволюции нашего общества и рассказывает выставка, детали которой нам расскажут очень многое. | Как произошла эволюция платьев “flapper” в стиле Великого Гэтсби – символа неспокойных двадцатых годов, дойдя до революционной мини-юбки Мэри Куант? Что произошло в эротическом представлении одного поколения, в котором женщины, обладающие фигурой песочных часов, усту-
Ogni decennio della prima metà del Novecento ha segnato un modo di abbigliarsi, di acconciarsi, di scrivere, di pensare, di approcciarsi al mondo
пили место изящным поклонницам Твигги? Консервативная мода на заре двадцатого столетия сделала настолько кардинальный шаг вперед, изменившись всего лишь за несколько десятилетий, что от былых пыльных юбок не осталось даже напоминания. В период между 1900 и 1960 годами даже традиционная и католическая Италия стала активным свидетелем взрыва современности и запуска фермента новой жизни. Забросив в сундук корсеты и кринолин викторианского времени, страна примерила на себя сменяющие друг друга тенденции моды. Каждое десятилетие первой половины двадцатого века своими событиями обуславливало способ личностного выражения в одежде и в умении подать себя для более гармоничного пребывания человека в окружающем его мире. Самые впечатляющие перемены запечатлены в фотографических снимках модных течений прошедших эпох : насупленные лица напомаженных мужчин в окружении женщин, вынужденных держать ровно спину в броне из тафты уст упают место легкости шелка и легкомыслию чёлки двадцатых годов, идеально подходящих для движения тел в такт чарльстону. Музыка, так же как и мода, поддалась ритму перемен: граммофон заменили первыми домашними радио, эволюция которых затем привела к появлению авторадио и в послед- ствии к кассетным магнитофонам, компакт-дискам и iPod, в которых качество звука отражало удивительную силу прогресса. Гаджеты становились более практичными, удобными, маленькими, индивидуальными и экономными. Оставив позади разрушения двух военных конфликтов, свободный дух музыки, поддерживаемый успехом кинолент, приходящих к нам с нового континента или из-за Ла Манша, ставит в центр внимания две социальные фигуры: женщину и молодежь. Две главные составляющие социума экспериментируют, изу чают и мечтают, отвоевывая пространство, превышая всегда границы дозволенного. Вызов брошен: пристрастившиеся к сигарете женщины надевают брюки, забывают о чулках, пренебрегают бюстгальтером, наносят чрезмерный макияж. Более глубоко уходит в прошлое образ хранительницы домашнего очага и более явственно проступает образ индивидуального и неповторимого стиля разнообразной сцены, которой теперь стала наша сегодняшняя жизнь.