КРИСТИНА МОСКАЛЕНКО: РЕЖИССЕР АЛЕКСЕЙ ГЕРМАН-МЛАДШИЙ О ДОВЛАТОВЕ И МЕЧТЕ СНЯТЬ ФИЛЬМ ПРО ОЛИГАРХА
Что удивительно! Потому что Барышникова на Западе знают, а Бродского нет, хотя они дружили. Почему же тогда американский гигант купил русский фильм, где показаны шесть дней из жизни неизвестного советского писателя, которого никто не публикует, а действие происходит в Ленинграде 1970-х?
Это еще более интересно, учитывая, что второй российский фильм, который «лежит» на Netflix, – военный эпос «Сталинград», снятый по всем законам Голливуда. «Довлатов» же – простой, душевный и интуитивно понятный фильм без явных высоких целей и философских «закидонов», основанный на комических ситуациях, которые узнает любой человек, выросший в СССР: квартирник, попытки пойти против себя и вступить в какую-нибудь полезную, с политической точки зрения, профессиональную организацию, советы мамы, покупка подарков в условиях дефицита, мечты о лучшем будущем.
Мы встретились с режиссером Алексеем Германом-младшим в лондонском отеле Corinthia во время Лондонского кинофестиваля, чтобы узнать, как он, сам того не ведая, снял самый коммерчески успешный на Западе русский фильм. Алексей в своей обычной манере начинает первым.
Я же просил без отечественной прессы, как вам удалось прорваться?
Мы пишем для русскоязычных жителей и гостей столицы, которые живут в Лондоне, Париже и на Лазурном берегу. Это не совсем российская пресса. У нас тут воздуха больше. Так и удалось.
То есть вы пишете для тех, кто боится, что у них отберут?
Это вовсе не обязательно, множество русских открыли свой бизнес, построили жизнь вне России и ни от кого не зависят. Не будем разводить паранойю и топтаться в стереотипах – 2018-й год на дворе, давайте лучше чего-нибудь выпьем.
Типа Миши Зельмана, да…
Да, в Лондоне много русских, не особенно тоскующих по СССР и не сильно привязанных к современной России. И отсюда комплимент – ваш фильм «Довлатов» вполне понятен человеку, который не жил в СССР или жил мало. Даже задевает… При этом нет извечных завываний про то, как всего не было и были только сплошные репрессии, на которые так падок западный зритель. Я бы сказала, что русского духа в фильме достаточно, и атмосфера не выглядит фейковой. То есть это отличный фильм про СССР для людей, не живших в СССР. Вы специально так снимали?
Не было такой задачи никогда. Проблема в том, что меняются поколения, меняется восприятие, и очень большой пласт в понимании и знании уходит. Поэтому какие-то вещи, к моему сожалению, приходится адаптировать и пояснять, поскольку та реальность ушла. Так же, как приходится адаптировать очень многое для иностранцев, которые вообще ничего не понимают и не знают о том периоде в СССР.
Иностранцы знают Довлатова?
Нет, конечно, никто ничего не знает.
Как тогда вы пробрались на Netflix?
Не знаю. Мы никуда не пробирались, Netflix сам нам это предложил. Они увидели, что фильм неплохо прошел в Берлине («Довлатов» принимал участие в основном конкурсе 68-го Берлинского кинофестиваля, художник-постановщик фильма Елена Окопная получила премию «Серебряный медведь» за выдающиеся достижения в области киноискусства, фильм также получил приз
Я НЕ СМОТРЮ СОВРЕМЕННОЕ кино, В ОСНОВНОМ СМОТРЮ ИЛИ читаю ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ УЖЕ УМЕРЛИ.
независимого жюри газеты Berliner Morgenpost на Берлинском кинофестивале. – Прим. ред.), увидели хорошие рецензии, реакцию зала. Мы никому ничего не предлагали и никому не навязываемся. Более того, мы специально не делали фильм таким образом, чтобы он понравился на Западе, как иные русские фильмы, которые абсолютно сознательно создают в формате, соответствующем примитивному восприятию нашей честной родины.
Англоговорящие ценители называют это chernukha…
Не знаю, чернуха или не чернуха, но им это все очень нравится. Мне же вообще все равно, понятны ли мы западной публике, она мне не интересна. Более того, я вообще в Англию ехать не хотел. Я не люблю Лондон! Мне скучно здесь, я люблю Италию.
И еда, в отличие от Италии, в Лондоне далеко не везде вкусная…
Да! А то, что с помощью сети Netflix фильм выходит в огромном количестве стран и на всех континентах, означает одно: если искренне делать фильм, это работает. Если он получается, то как-то сам себя программирует. При этом в России кто-то ненавидит этот фильм, кто-то – любит, а он при этом как будто сам себя двигает.
Многие критики сравнили вашу работу с работой вашего отца, особенно с фильмом «Мой друг Иван Лапшин». Помимо отца, кто на вас повлиял? Кира Муратова? Тарковский?
Плюс Феллини, плюс Антониони и в какой-то степени американцы. Но я ни от кого ничего не беру. Я просто смотрю, и у меня рождается какое-то ощущение: вот так люди правильно мыслили, а вот так – неправильно. Я не смотрю современное кино, в основном смотрю или читаю людей, которые уже умерли. Не люблю живых, они меня раздражают. Но некоторых хороших режиссеров я смотрю, например Магьяра (Dezsö Magyar), братьев Коэнов. Какието интонации уловлены во времени, но не то чтобы я какие-то отдельные приемы вычленял.
А кого из умерших смотрите? Кто среди любимых?
Ясудзиро Одзу, Акира Куросава, Теодорос Ангелопулос, Федерико Феллини, Ингмар Бергман и так далее.
Когда режиссер снимает фильм, который вдохновлен биографией известного человека, но при этом не основан на проверенных фактах, а является скорее интерпретацией, то со временем в массовом сознании эти интерпретации часто становится биографическими фактами, границы между правдой и вымыслом стираются. Несет ли режиссер некую ответственность за такую путаницу?
Я никакого риска на себя не брал, а сразу знал, что наша интерпретация будет противоречить тупому, кухаркиному, малообразованному восприятию личности Довлатова. Люди знают много, но не точно. Поэтому изначально то, как мы выстраивали героя, отличалось от того, как он живет в народном сознании, где он такой всегда пьяный, обаятельный гуляка, который нравится бабам и всегда влипает в какие-то истории. Довлатов был не совсем таким. Есть разница между человеком, который вставал в семь утра и писал рассказы, используя только определенные буквы, и человеком, у которого все происходило в случайном подпитии. Но в силу того, что он сам придумал и описал себя как лирического героя, этот герой заменил его самого. В какой-то момент с течением времени фильм изменит восприятие Довлатова, но в любом случае я вообще не ориентировался на зрителя. Скажу такую странную вещь: я на зрителя положил в этом фильме. С прибором. Именно поэтому «Довлатов» стал самым коммерчески успешным русским фестивальным фильмом за историю отечественного кино.
То есть вы создали третьего «лирического» Довлатова?
Я делал, как видел, мне вообще было наплевать на остальных. Я считаю, что это единственный путь.
Как проходили пробы и выбор актера на главную роль?
Долго проходили. Хорошие пробы были у Вани Урганта, все время возникал Максим Виторган. Но когда приехал сербский актер Милан Марич, стало понятно, что надо, наверное, брать иностранца, потому что он похож на мужика и у него есть обаяние, которое невозможно подделать.
Это обаяние его личности, или оно связано с тем, что он иностранец?
Это чисто его обаяние, он не совсем актерский актер, в нем это есть. Кроме того, стало понятно, что надо брать неизвестного артиста.
Вы говорите, что мнение зрителя вас не интересовало. Да, вкусы зрителей и впрямь бывают довольно пошлыми. Но в чем пошлость самого Довлатова?
Не вижу никакой пошлости в Довлатове. В его поколении гораздо меньше пошлости. Была эпоха, как это ни странно (и неважно, нравится нам это или нет), настоящей, мощной, выстроенной литературы, которая пыталась найти ответы на вопросы про себя, про бытие страны. Писатели не были зациклены на деньгах и делали то, что делали, не потому, что хотели быть известными, а потому что не могли иначе. Это не мелкий пошляк Дима Быков... Что меня потрясает в Быкове, так это то, что человек, который не любит ни Бродского, ни Довлатова, все время на них наживается. Это удивительный человек, который берет деньги
КОГДА приехал СЕРБСКИЙ АКТЕР МИЛАН МАРИЧ, СТАЛО ПОНЯТНО, что НАДО НАВЕРНОЕ БРАТЬ ИНОСТРАНЦА, потому ЧТО ОН ПОХОЖ на МУЖИКА.
за лекции о писателях, которых не любит. Кстати, он хотел представить наш фильм в одном из кинотеатров… за деньги! Это даже не смешно. Он же не любит Довлатова! И вот у нас был Бродский, а теперь – Быков. Это степень деградации нашего общества.
Но ведь критиковать-то всегда легче, да и веселее получается! В «Довлатове» есть фраза: «Сейчас в ходу писатели, у которых есть некоторый литературный талант». Вам не кажется, что сейчас во всех сферах так – выгодно быть в меру одаренным, а не одаренным?
Безусловно. Это было всегда, просто раньше всетаки, как мне кажется, считалось, что хорошо быть талантливым. А сейчас хорошо быть форматом.
Раньше – это когда? И где?
В России! Американский и европейский кинематограф сегодня интереснее, чем русский. Честно. Русский кинематограф – это вообще какое-то преувеличение. Если бы он был так хорош, о нем бы все знали. А так о нем никто ничего не знает, помимо четырех режиссеров. В том виде, в каком он существует сейчас, это пародия на советский кинематограф, потому что советское кино было гораздо сильнее, разнообразнее и интереснее. Была молодая Кира Муратова, был Илья Авербах, даже Станислав Говорухин… Не говоря уже о Тарковском. А сейчас средний русский фестивальный фильм ничем не отличается от такой же картины, снятой в небольшой стране Восточной Европы. Кино состоит примерно в следующем: герои долго молчат, жрут, живут в каком-нибудь маленьком бедном городке, ругаются матом, пьют, все друг с другом спят, потом ходит кто-нибудь голый, происходит какая-то трагедия и так далее. И это, конечно, большая проблема, как и то, что нет ни одного талантливого фильма о России, который бы показывал жизнь людей обеспеченных.
Интересная тема!
Нет ни одного талантливого фильма о том, что такое крупный русский бизнес! О том, что такое вот эта заоблачная жизнь. Есть пародии, когда несчастные нищие люди пытаются снимать про жизнь богатых. Смотреть эти фильмы удивительно жалко и удивительно смешно. У меня есть индикатор – ваза с фруктами. Когда я вижу на экране вазу с фруктами на столе у каких-нибудь враждебных олигархов (у нас же все олигархи теперь враждебные), то просто вижу, как это пришло из советского детства тех людей, которые снимают фильм. Это восхищение мандаринами и ананасами! Отсюда две проблемы – русская бедная жизнь показывается примитивно, русская богатая жизнь не показывается никак или как жалкая пародия. Я хотел в какой-то момент сделать фильм о русском миллиардере. Снять эдакого «Гражданина Кейна»: с футбольными командами, на которые нет денег, с оборонными заказами, с отсутствием кредитования, с чиновниками, с разведчиками, которые со всех сторон сидят, с женщинами, наркотиками и так далее. Мы даже начали его разрабатывать, но, к сожалению, поняли, что в нынешней политическо-экономической реальности снять такое невозможно. Потому что хочется снять не пародию, а фильм – про большое такое существо и его проблематику.
А вы заметили проблему: не только фильма про обеспеченную Россию нет, но русской «богатой» эстетики в целом нет. Где современный русский Фаберже? Где мастера уровня Рене Лалика или масштаба Шанель? У нас до сих пор или барокко и скрипичный квартет, или иностранные бренды. Даже слово «гламур» – на Западе это вполне нейтральный термин с положительным оттенком, а в русском языке – с отрицательным. Почему?
А потому что не надо финансировать своих женщин, чтобы шили платья из плохой ткани! Не хватает моего художественного руководства! Я могу все спасти!
«ДОВЛАТОВ» СТАЛ САМЫМ коммерчески успешным русским фестивальным фильмом за историю русского кино.